Настоящий преступник на свободе?

Обвинить, нельзя помиловать

«Здравствуйте, уважаемые сотрудники редакции. Я, Илензер Тамара Михайловна, гражданка России, проживающая в Израиле, хочу сообщить о милицейском произволе и антисемитских выходках, которые имеют место быть в Коркино... Сотрудники коркинской милиции «положили глаз» на наш коттедж... Они сделали предложение моему сыну Андрею: «или подписывай документы на дом, или мы тебя посадим». Он им объяснил, что дом не его, а родителей, что он не является владельцем и ничем помочь не может. Первая попытка обвинить сына в уголовном преступлении была 12 марта 2007 года, но Андрей смог предоставить алиби. Второй заход они сделали 1 апреля… Уже семь месяцев мой сын находится в СИЗО по сфабрикованному обвинению в грабеже, которого он не совершал...»

В нашу редакцию пришло письмо, которое мы не могли оставить без внимания. Факты, изложенные в нем, обескураживали. За разъяснением ситуации мы обратились к адвокату Андрея, Ларисе Курочкиной. Но то, что она рассказала, вводит в полнейшее замешательство: уголовное дело, заведенное на Андрея, пестрит нарушениями, шито белыми нитками, однако нет никакой уверенности в том, что он будет оправдан. Более того, Лариса Валерьевна убеждена: судья вынесет обвинительный приговор. Попав однажды в паутину правоохранительной системы, очень сложно выбраться на волю невредимым. И самое ужасное, что никто в нашей стране от этого не застрахован.

1 апреля в 17.55 в дежурную часть УВД Коркино позвонила Вера Александровна Перевозчикова и сообщила о совершенном преступлении: неизвестный мужчина ворвался в квартиру ее соседки, Валентины Алексеевны Симаниной, и, угрожая ножом, забрал у пенсионерки (бабушке 77 лет) все ее сбережения, после чего скрылся. 5 апреля Андрея арестовали в качестве главного подозреваемого. Но самое интересное, что дата возбуждения уголовного дела - 1 апреля,17.50. То есть получается, что дело завели за пять минут до того, как о преступлении вообще стало известно правоохранительным органам. В ходе судебных заседаний выяснилось, что просто-напросто была допущена грубая ошибка при оформлении.

Дальше – больше. Понятые, супруги Беба и Абрам Барон, которые якобы присутствовали при первом досмотре места преступления сотрудниками милиции, на суде заявили, что на самом деле не видели, что именно делали милиционеры в квартире потерпевшей, не видели и того, как те «сняли отпечаток пальца Андрея», поскольку пожилым супругам стало плохо, и они вскоре вернулись домой. И муж, и жена доверились следователю, не глядя подписали протокол, в котором черным по белому: при досмотре изъято три дактилопленки (одна из которых, как вы, наверное, уже догадались, совпала с отпечатком пальца Андрея).

Загадочные отпечатки

История с идентификацией отпечатков пальцев заслуживает особого внимания. Но для начала отметим главное. По словам адвоката, в рамках данного уголовного дела ни у обвиняемого, ни у потерпевшей отпечатки пальцев вообще не снимали, что является грубым нарушением. Кроме того, сделанные на месте преступления дактилопленки, по словам адвоката, к уголовному делу почему-то не приобщены, хотя именно на них ссылается обвинение как на главное доказательство вины Андрея.

В ходе расследования было проведено три дактилоскопических экспертизы. Эксперт дает однозначную оценку: представленные дактилокарты подозреваемого и взятые с места преступления дактилопленки идентичны. Однако если учесть грубые нарушения при осуществлении процедур следствия и несостыковки в датах подачи образцов, можно предполагать все, что угодно.

Подтверждением тому служит история появления дактилокарт с отпечатками пальцев Андрея в суде. На просьбу адвокатов представить пленки, чтобы убедиться в том, что они вообще существуют, государственный обвинитель несколько заседаний подряд заявлял: «В следующий раз» (будто доказательство вины подсудимого – сущая безделица, без которой можно и обойтись, достаточно того, что эксперты утверждают: дактилопленки существуют).

Однако когда конверт все же предоставили, выяснилось, что он пуст. Судья удалился на перерыв и... обнаружил пропажу у себя в кабинете. «Поскольку факт дополнительного осмотра конверта и изъятие из него дактилопленок производился вне судебного заседания, процессуально никак не закреплялся, у защиты есть все основания ставить вопрос о недопустимости данных доказательств», - считает Лариса Валерьевна.

День преступления

Восстановим хронологию преступления. Пенсионерка Валентина Симанина только что вернулась из магазина, как в дверь постучали. На пороге стоял молодой человек: около 30 лет, был одет в кожаную черную или темного цвета куртку, темную кепку, без маски и без перчаток. Парень завязал разговор – расспрашивал старушку о соседях, – потом достал нож и, приставив его к горлу женщины, потребовал у нее деньги.

В кошельке оказалось немного – рублей 200-250 (пенсионерка в ходе следствия и судебного разбирательства путалась, называла то одну сумму, то другую, а на прениях сторон заявила, что грабитель у нее, кроме денег, отобрал еще двое наручных часов). Но этого грабителю оказалось мало, он потребовал еще 200 рублей (обратите внимание на скромные запросы грабителя). А для устрашения затолкал старушку в кладовку и принялся ее запугивать. Через некоторое время выпустил бабушку, которая находилась уже в таком состоянии, что согласна была отдать преступнику последнее. Из-под матраса женщина выудила свое состояние – 17 тысяч рублей. Деньги она копила себе на похороны. Забрав их, мужчина снова запер старушку в кладовке и спокойно ушел.

Бабушка побилась какое-то время в кладовке и все-таки смогла вырваться на волю, - дверь сама раскрылась, когда женщина с силой ударила по ней ногой. Оказавшись на свободе, Валентина Алексеевна бросилась к соседке, Вере Перевозчиковой, которая и позвонила в милицию.

Минут за 20 до того, как в квартиру Перевозчиковых влетела перепуганная старушка, в двери к ним тоже стучался парень (тоже около 30 лет, одет в темную куртку, славянская внешность). Незнакомец предложил Вере Александровне купить у него мед. Этого же самого парня видела еще одна соседка. Он как будто кого-то поджидал в подъезде. Обе свидетельницы утверждают, что Андрей (у него, кстати, восточные черты лица) не похож на того незнакомца, а вот сама потерпевшая опознала в Андрее грабителя.

По словам адвоката, государственный обвинитель сначала пытался доказать, что неизвестный мужчина в подъезде – продавец меда и грабитель – одно и то же лицо. На этом факте строилось обвинение. Однако когда свидетели в суде заявили, что Андрей на продавца не похож, линия изменилась, - теперь все силы были брошены на последнее доказательство вины – найденный на месте преступления отпечаток пальца и заявление старушки, что она на всю жизнь запомнила злодея и наверняка уверена – именно он – преступник. Заметим при этом, что ни похищенные деньги, ни нож следователь даже не пытался разыскать, обыска в доме, где жил Андрей, не проводили.

Опознания с нарушениями

- Бабушка, скорее всего, добросовестно заблуждается, - считает адвокат обвиняемого, – потому что перед опознанием оперативник Нуриев показывал ей фотографию Андрея. Уголовный процессуальный кодекс предусматривает опознание по фотографии: оперативный работник по поручению следователя должен предоставить потерпевшей или свидетелям три фотографии разных людей, никак не одну. Бабушка должна была сама выбрать нужную. Фактически ей указали – этот человек и есть преступник, ей оставалось только назвать его при очном опознании с участием статистов.

Опознание с участием статистов, по словам адвоката, так же проводилось с нарушением закона. «Андрей – 77-го года рождения, один из статистов – 82 года рождения, другой – 86-го», - поделилась Лариса Курочкина. – «Представляете, какая разница в возрасте? Со слов одной из понятых, статисты были абсолютно непохожи на Андрея ни ростом, ни возрастом, ни формой лица, ни телосложением. Это – грубое нарушение. Кроме того, во время опознания за спиной у Андрея стоял оперативник. Естественно, бабушка назвала нужного человека, потому что ей сказали: «У него родители богатые, они тебе деньги вернут, а так ты их никогда больше не увидишь».

Но самое замечательное в этом деле, что есть люди, которые видели – и могут это подтвердить – Андрея в момент совершения преступления в другом месте. 12-летняя девочка, ее бабушка, начальник Андрея и другие люди в один голос утверждают: Андрей физически не мог совершить преступление, потому что в пять – начале шестого вечера 1 апреля он находился в другом месте. Однако эти свидетельства почему-то в расчет не берутся.

Зато не вызывает сомнения тот факт, что работающий мужчина, не нуждающийся в деньгах (не забывайте о том, что все его родственники живут за границей), не алкоголик и не наркоман, который к тому же получает юридическое образование, вдруг сорвется грабить старушку, не зная толком, есть ли у нее вообще хоть какие-нибудь сбережения, и при этом не позаботится даже о перчатках и маске. И все, что ему нужно от нее – это 450 рублей (по данным адвоката, именно столько стоит в Коркино доза героина). Относительно же «антисемитских выходок» адвокат пояснила: «Андрей просил свидания с раввином. Ему отказали без всякого на то основания».

Екатерина Антипенкова, заместитель прокурора (город Коркино):

- В ходе осмотра места происшествия были взяты отпечатки пальцев с предметов мебели, находящейся в квартире. Был перерезан телефонный провод. Кроме подсудимого, этого никто сделать не мог. Как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного заседания, подсудимый и защита выдвигали версию об алиби. Однако при допросах свидетелей защиты были установлены противоречия. Идет несовпадение как по времени, так и по обстоятельствам. То свидетель говорит, что видел подсудимого уже в маршрутке, то садясь в маршрутку. Имеются противоречия и в одежде. Этого достаточно, чтобы считать, что свидетели защиты на заседании либо врали, либо явно лукавили. Следует отнестись к показаниям свидетелей защиты критически, поскольку они все направлены на то, чтобы помочь Илензеру избежать наказания.

Само преступление заняло не так уж и много времени, максимум минут 15, а дом потерпевшей находится недалеко от остановки, где в районе 17 часов видели Илензера. Считаю, что вина Илензера доказана, а именно в совершении разбоя, предусмотренного частью 3 статьи 162 Уголовного Кодекса Российской Федерации. В судебных заседаниях достоверно установлено, что он угрожал применением насилия: угрожал словесно (говорил, что убьет ее, если не отдаст деньги) и когда закрывал потерпевшую в кладовке, говорил: «Ты там сдохнешь», подставлял предмет, похожий на нож, к шее потерпевшей. Так же считаю, что доказано совершение нападения с применением предмета, использованного в качестве оружия. Потерпевшая категорично и твердо настаивала в суде, что у нападавшего был именно нож. Она описала даже его размеры, показывала, каким образом он поставил нож у шеи. Считаю, что данный признак тоже нашел свое подтверждение.

Со стороны защиты заявлялись многочисленные ходатайства о якобы имеющих место нарушениях УПК при расследовании дела. Было установлено, что, действительно, при составлении постановления о возбуждении уголовного дела имела место техническая ошибка: следователь не исправил дату возбуждения уголовного дела. Серьезных нарушений норм УПК не было. Необходимо Илензера признать виновным в совершении преступлении и назначить наказание – 10 лет лишения свободы.

P.S. Сегодня, 23 ноября, судья огласил приговор: 8,5 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Адвокаты намерены подать кассационную жалобу в Челябинский областной суд.