Жизнь за материнский капитал

«Папа, мне плохо!»

В тот вечер, 14 августа, пожилой челябинец был дома один, когда вдруг в квартиру постучали. Он открыл дверь и на мгновение потерял дар речи: на пороге, едва держась на ногах, стояла его дочь. Молодая женщина была босиком — это первое, что бросилось отцу в глаза. Мужчина увидел, что его дочь очень жестоко избита. «Папа, мне плохо!» — сказала Олеся, едва не потеряв сознание от страшной боли. Потом она добавила: «Меня по дороге из дома до Челябинска избил…» — и назвала фамилию своего мучителя. Голос Олеси вывел мужчину из оцепенения, он уложил свою взрослую дочь в постель и вызвал скорую. Пока врачи были в пути, Олеся рассказала отцу, что ее избил молодой человек, с которым она встречалась. Подоспели медики. Мужчина поехал в реанимацию вместе с дочерью. Туда же приехала сестра Олеси.

Отец молил бога, чтобы дочь осталась в живых, но она не выкарабкалась: слишком страшными оказались травмы. Словно почувствовав, что умирает, она еще раз рассказала о своем убийце врачу и дознавателю, который в ту ночь дежурил в больнице.

В тот момент никто не знал, что в открытой Олесиной квартире, находящейся в маленьком поселке, остались ее дети, младшему из которых всего пять лет. Сделать им что-то плохое мог любой: мать не заперла дверь, потому что ушла из квартиры и оставила малышей не по своей воле.

Обналичка за кадром

Дело попало в суд Калининского района, так как территориально преступление произошло именно здесь: избитую до смерти Олесю мучитель выкинул рядом с домом по улице Братьев Кашириных, где жил ее отец. Родные Олеси — отец и сестра — рассказали, что она познакомилась с 28-летним парнем. Он родом был из того же поселка, но работал в Челябинске. Олеся одна воспитывала двоих детей и жила в маленькой квартирке в деревне Ольховка одного из районов Челябинска. По словам сестры погибшей, Олеся встречалась с этим парнем. Примерно за две недели до своей трагической гибели молодая мать позвонила своей сестре и попросила: «Можно, я у тебя поживу? Он меня избил». Конечно, сестра разрешила. Однако потом Олеся сказала, что «все утряслось», и вернулась домой. Как оказалось, зря.

«Со слов родной сестры мы установили в судебном процессе, что Олеся была замкнутой, и у меня сложилось впечатление, что она не любила делиться с близкими своими проблемами», — рассказывает старший помощник прокурора Калининского района Наталья Козлова.

Что происходило в душе молодой женщины, никто из близких не догадывался. Отец Олеси не знал, что «друг» дочери регулярно угрожал ей и даже бил ее. А Олеся молчала, в том числе и потому, что боялась угроз. Психика молодой женщины была подломлена постоянным ожиданием того, что «бой-френд», с которым она, возможно, и хотела, но боялась порвать, ее же и убьет. А тому, что у него были такие мысли, нашлись подтверждения. Во-первых, Поляев (фамилия преступника изменена. — Авт.) бил Олесю — сестра и соседка видели, что у нее были синяки. Во-вторых, немым свидетелем отношения этого человека к Олесе стал мобильный телефон жертвы. С номера Поляева примерно за пять дней до гибели молодая женщина получила сообщения такого содержания: «Белый свет себе надумала укоротить?», «Думаешь, мы вас не найдем?», «Ты не представляешь, какие последствия могут быть, дура», «Давай, прячься, надолго ли» и так далее. Все это обильно дополнялось оскорблениями в адрес молодой матери. На допросе в суде обвиняемый сказал, что он действительно писал ей эти сообщения, так как она была должна ему... 500 рублей. При этом он сам превращался в такой сгусток агрессии, что всем присутствующим при допросе становилось не по себе.

«По словам Поляева, в тот роковой вечер он заехал за Олесей, потому что она попросила отвезти ее в Челябинск, — рассказывает Наталья Козлова. — Он нанял такси примерно за полторы тысячи рублей и выполнил ее просьбу. При этом деньги на поездку обвиняемый, с его слов, взял у своей сожительницы. Далее он высадил Олесю на улице Братьев Кашириных и поехал домой. Олесю не бил и ей не угрожал».

При этом наличие между ними каких бы то ни было отношений парень отрицал. Он утверждал, что знаком с молодой женщиной шапочно и они только обменивались стандартными «привет» и «пока» при встречах. Допрошенный в суде таксист тоже сказал, что не видел, как Поляев бил свою жертву, но подтвердил, что тот его нанял, чтобы свозить в Челябинск какую-то женщину, с которой клиент дважды выходил из машины за время пути. Это же подтвердил и еще один пассажир такси. Они в один голос утверждали, что Поляев не бил Олесю за время пути.

Старший помощник прокурора Калининского района Челябинска, поддерживающая обвинение, сразу поняла, что свидетели пытаются помочь Поляеву уйти от ответственности, так как являются его хорошими знакомыми. У обвинения в качестве доказательств были только слова самой Олеси. Но они не помогли полностью восстановить картину преступления. И того, что сказала Олеся перед смертью, оказалось мало для признания Поляева виновным. К тому же материнский капитал — причина трагической гибели матери двоих детей — постоянно оставался за кадром.

«Мы обязаны были полностью восстановить картину гибели этой женщины, — продолжает Наталья Козлова. — Поэтому мы приняли решение провести выездное заседание суда в районном центре, рядом с поселком, где жила погибшая».

Это было важно в том числе и потому, что не все ценные свидетели могли приехать в Челябинск. А показания тех, кто смог добраться до областного центра, не помогли в восстановлении всех событий, имеющих отношение к гибели Олеси.

«Фраерок блатной, три шестерочки»

Там, где проходило выездное заседание, все встало на свои места. Одна из свидетельниц не хотела ехать в суд и давать показания. Скорее всего, боялась, но ссылалась на то, что не может оставить маленького ребенка одного. Ее привезли судебные приставы. Рассказать все, что знает, женщина решила после разговора с гособвинителем.

«Я сказала ей, что она сама мать и что в этой ситуации она должна проявить все свое гражданское и материнское мужество и помочь суду установить истину по делу, ведь ее показания были очень важны для доказывания причастности того, по чьей вине двое детей остались сиротами», — говорит Наталья Козлова.

Свидетельница согласилась. Показания этой женщины стали одними из основных в деле, вместе с показаниями тех, кому Олеся успела назвать имя своего убийцы. Женщина сказала, что в тот роковой вечер была дома. Она вышла на балкон и услышала: «Если не поедешь — затолкаю в багажник!» Эта фраза донеслась с балкона Олесиной квартиры. Потом свидетельница сообщила суду и слова своего гражданского мужа, который в тот момент был на улице. Он видел, как Олеся вышла из подъезда и села в Renault. В госномере иномарки по страшному стечению обстоятельств красовались три шестерки. Через пару часов молодую женщину, до смерти избитую, выкинули в Челябинске на улице Братьев Кашириных.

* * *

Приговором Калининского районного суда Поляев признан виновным по части 4 статьи 111 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть человека). Ему придется провести 11 лет и шесть месяцев в исправительной колонии особого режима. Первые пять лет он пробудет в тюрьме, так как ранее был судим за два тяжких преступления, в том числе и за изнасилование. Тюрьма от колонии отличается тем, что там самые строгие условия содержания.

Оставшиеся сиротами дети погибшей сейчас находятся в детском доме. Как пояснили сотрудники Пенсионного фонда, право использования материного капитала перешло к ним.

Приговор пока не обжаловала ни одна из сторон.

Комментарий

«В этой истории слишком много вопросов, которые может задать тот, кто ни разу не бывал в подобных ситуациях, — комментирует психолог Любовь Светлова. — Почему она села в эту машину, ведь она не могла не знать, что будет потом? Почему не пришла за помощью в полицию? Ведь у нее были доказательства того, что ей грозит опасность. В первую очередь это сообщения с угрозами. Объясняют такое поведение два аспекта. Первый: к сожалению, люди достаточно негативно относятся к сотрудникам полиции, не верят тому, что стражи порядка могут реально им помочь. Особую роль здесь играет юридическая безграмотность людей: многие не знают, что даже если в их отношении преступление еще не совершено, то их уже должны защищать. Кроме того, попавший в сложную ситуацию человек не верит даже в то, что у него хотя бы примут заявление. А его примут — сотрудники полиции не имеют права отказать в этом по закону. Далее после приема заявления будет проверка, а уже потом — решение о возбуждении или об отказе в возбуждении дела. И тут в нашем законодательстве есть провал: в момент проверки написавшего заявление никто не защищает. Не потому, что не хочет, а потому, что такой закон. Этот период будет самым сложным. Тот, на кого написано заявление, может обозлиться и начать оказывать давление на свою и без того замученную жертву. И надо быть к этому готовой. Главным же в этой истории считается другой аспект. У любой жертвы вырабатывается зависимость от мучителя, страх удерживает ее от решительных поступков. Жертва боится даже тогда, когда хуже уже некуда. Самое страшное — если человек остался с такой бедой один на один. Нужно понять главное: с подобными проблемами в одиночку справиться нельзя. Необходимо искать помощь у близких и требовать ее у правоохранительных органов. За свою жизнь и безопасность надо бороться. Это нелегко, но выиграть борьбу вполне реально».