Владимир Олешко: Говорят, если тебя нет в социальных сетях, то нет, как журналиста

Как изменилась психология журналистов и их аудитории в эпоху цифровизации, есть ли шансы у «толстых» журналов и газет выжить в современном мире? Об этом в интервью Полит74 рассказал известный ученый, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой периодической печати и сетевых изданий УрФУ Владимир Олешко.

- Темой одной из ваших научных работ является изучение русскоязычной прессы за рубежом, в частности, США и Китае. Расскажите, пожалуйста, как возник такой интерес, и к каким выводам вы пришли?

- Не секрет, что российских диаспор в зарубежных странах много, как мы выяснили, самая большая – в Соединенных Штатах Америки. Однако исследования по поводу русскоязычной прессы Германии, Израиля велись, а по США системных работ не было. Когда моя дипломница Анна Бьюкенен вышла замуж, уехала в Америку и поступила в магистратуру Аризонского университета, я попросил ее продолжить наши исследования, первым этапом которых был анализ русскоязычной прессы США еще в России.

Анна провела несколько экспертных интервью. Мы обращались только к русскоязычной прессе штата Техас, но в перспективе планируем расширить тематику работы в целом на США. Тема очень интересная, но в силу возникших ограничений продолжение исследований мы пока отложили.

Большая тема, которую мы изучали в течение трех лет – коммуникативно-культурная память. Следующим этапом должно быть изучение русского этноса в США. Что соединяет людей, живущих в Америке, с Россией на уровне культуры, памятных дат, стереотипов - всего того, что определяет ментальность? Это исследование было опубликовано, в дальнейшем надеюсь, мы его продолжим.

Русскоязычная пресса решает такие задачи, как коммуникация – соединяет людей. Например, они только приезжают в страну и должны определиться – как жить, где работать, встречаться. Не все знают в совершенстве английский язык. И пресса - это частица исторической родины, что имеет большое значение. Важный момент и воспитательный: чтобы не было злобы или негативных коннотаций по отношению к России, россиянам.

Задача в том, чтобы люди чувствовали свою идентичность, и она помогала им ассимилироваться в американском обществе. Мы живем в век глобализации, когда контакты могут быть прямые, сиюминутные. С одной стороны это большой плюс. С другой стороны, мы должны воспитывать информационную культуру, чтобы люди не покупались на фейковую информацию, не оказывались в ситуации, когда ими манипулируют и формируют поведенческие реакции, на которые стоит смотреть критично и ни в коем случае их не воспроизводить.

- Есть ли у вас информация о том, как на сегодняшний день чувствуют себя в Америке русскоязычные СМИ, не испытывают ли они излишнего давления?

- Такой информации у меня нет. Все вопросы о текущей ситуации невольно уходят в пропагандистскую сферу. Коллеги предложили сделать паузу, не комментировать происходящее, не высказывать свое мнение, потому что оно может быть истолковано в другом контексте. Я читал, что ощущают давление некоторые люди, живущие за рубежом, например, высылают русских студентов из США, Чехии. Но думаю, это единичные факты и верю, что нормальные люди никогда не пойдут на такие шаги: все, что относится к россиянам в целом, применять к отдельным людям и преследовать их за то, что они имеют связь с Россией.

- Вы специализируетесь на изучении психологии журналистской деятельности. Как она изменилась в последние годы в связи с процессом глобальной цифровизации общества?

- Сегодня для аудитории одним из важнейших факторов является прагматический – с какой целью я получаю информацию? Для образования, работы, чтобы чувствовать себя информированным? Это выходит для всех на первый план. До 2010 года мы называли тех, кто включен в цифровизацию, «визуалистами» – для них очень важна была картинка, фотография, инфографика. Современное цифровое поколение (это могут быть люди старшего возраста или молодежь) становится «заголовочниками». Они ищут информацию по каким-то ключевым словам: когда появляется фамилия, термин или слово, которое их цепляет. И третья тенденция – результативность коммуникационных связей. Я захожу в интернет и стараюсь установить контакты с теми, с кем себя ассоциирую – ищу близких по духу, мыслям. К сожалению, я часто вижу, что аудитория стала более нетерпимой: если люди высказывают противоположную точку зрения, реакция является слишком категоричной. Часто пишут – «перестаю читать», или «отписываюсь». Это необходимо преодолевать через развитие информационной культуры.

А журналисты сегодня делятся на две группы: это те, кто включен в процесс цифровизации, и те, кто старается больше работать, как текстовик. Последняя категория теряет свою аудиторию. Есть мнение, что если тебя нет в социальных сетях, тебя нет, как журналиста. Сегодня авторы, которые считают, что текст - главное, а остальное второстепенно, остаются на периферии читательского внимания. Их аудитория есть, но она гораздо уже, чем массовая. Что же, надо осваивать все это!

- Есть такое понятие, как «новые медиа» - мессенджеры, социальные сети. По вашему мнению, журналистика уйдет туда, или сохранится какой-то баланс?

- Она уже вся там! Делить СМИ по типологии – периодическая печать, радио, телевидение, сетевые издания – сегодня уже нельзя. Вся журналистка конвергентная. На радио распечатывают тексты, на телевидении много вербальной информации, социальные сети дают ее в сублимированном виде. Журналистика для массовой аудитории – в сети. Но остаются и замечательные периодические издания. Парадокс в том, что в Японии растут тиражи газет и число людей, которые их читают. А это одна из самых продвинутых стран. Во всем мире больше доверия к газете, престижным журналам, напечатанным на хорошей бумаге. Человек, который поставил свою фамилию, несет полную ответственность за опубликованную информацию. В социальных сетях сегодня пишешь так, завтра иначе, затем удалил… Психологическое ощущение другое. Часть журналистики осталась в категории «лакшери», как автомобили, отделанные слоновой костью и натуральной кожей - кому-то это нравится и есть возможность покупать. В Германии, Италии есть толстые издания, сохраняется традиция вечернего или воскресного чтения, и это тоже популярно.

- Вопрос, связанный с этим – если вся журналистика ушла в социальные сети, какое значение имеет профессиональное образование? Не секрет, что многие авторы пришли в профессию, не имея его, тогда зачем учиться на журналиста в современном мире?

- Я вам приведу один факт. Союз журналистов России несколько лет назад провел исследование, выясняя, кто больше всего получает престижных премий в сфере журналистики. Оказалось, что около 90% это выпускники журфаков. Можно сделать вывод, что в массовом порядке появляется много людей без журналистского образования, но они не добиваются того успеха у аудитории, как выпускники журфаков. Во Франции можно получать образование, либо работать без него, но гонорары без журналистской карточки будут меньше, и вас не везде будут пускать. Люди рано или поздно проходят дорогостоящую профессиональную подготовку, либо заканчивают факультеты журналистики. В Италии подготовка следующая - отучившись на журналиста, ты диплом не получаешь, а должен отработать 14 месяцев и доказать свою профессиональную пригодность. Примерно половина выпускников остается в профессии и получает диплом, а остальные считаются просто прослушавшими курс. Это мне кажется очень справедливым вариантом. Я сторонник того, чтобы и в России было так.

- Как бы вы оценили уровень современного журналистского образования в России?

- Оно разное. Сегодня некоторые редакции говорят – мы за две недели научим тебя быть журналистом, и такое представление фигурирует во многих головах. Большое число людей в редакциях собирает информацию из интернета, не ездит в командировки, не встречается с людьми. Это не журналистика, это в лучшем случае бытописание, а в худшем просто «быстрые руки». Чем же должны заниматься факультеты журналистики? Формированием уникальной медийной личности. Это и есть настоящая журналистика.

Информационно-аналитическое агентство "Полит 74" за помощь в организации интервью выражает благодарность пресс-службе Южно-Уральского государственного университета.