На Урале пытаются проанализировать объективную картину в миграционном вопросе

Челябинский эксперт по миграции рассказал о представлениях жителей региона о миграции и возможных вариантах развития ситуации.

Несколько лет назад было проведено большое исследование по программе «Этнокультурное многообразие и укрепление общероссийской идентичности» (2020-2022 гг.), цель заключалась в комплексном изучении идентичности нашего общества и различных аспектов его этнокультурного многообразия. Некоторым ответвлением проекта стали замеры об отношении жителей Азиатской части России (Урал, Сибирь и Дальний Восток) к миграции в целом, мигрантам в частности. Корреспондент Полит74 поговорил с одним из исследователей, старшим научным сотрудником лаборатории миграционных исследований ЮУрГУ Андреем Авдашкиным и расспросил его про выводы, к которым пришли авторы проекта.

Об исследовании и исследователях

— Давай для начала поясним. Что это было за исследование?

— Вообще, эта база получилась по результатам реализации большого проекта под названием «Этнокультурное многообразие и укрепление российской идентичности». Президент перед пандемией поручил реализовать фундаментальную программу по этому направлению, стартовал целый ряд проектов и, в частности, по Уралу, Сибири и Дальнему Востоку проект «Этнодемографические процессы в Азиатской части России: современная ситуация, прогнозы и риски». Исследование объединило коллектив из двенадцати ученых, представляющих Омск, Челябинск, Екатеринбург, Новосибирск, Красноярск и другие города. Проводились масштабные социологические опросы, применялись качественные методики. При этом, мы чётко даём понять, что проект во многом пилотный: на идеально выверенную и объективную картину никто не претендует. Задача заключалась в том, чтобы уловить тенденции, соотнести их с данными качественных исследований. Подчеркну, что проект шел в условиях пандемии, что внесло некоторые коррективы в результаты.

Отчего зависит отношение к мигрантам

— К каким общим выводам пришли исследователи?

— Российская идентичность реально конструируется, укрепляется, имеет место представление, что «мы – граждане одной страны, мы ответственны за её судьбу». Второй момент, мы зафиксировали, что население остро реагирует на весь спектр вопросов, связанных с миграцией. Причём, даже если эти вопросы, как таковые, напрямую не связанны с мигрантами. То есть возникали определённые противоречия: с одной стороны, респонденты понимали, что, привлекать-то мигрантов нужно, но оценивали влияние миграции на регионы УрФО, СибФО и ДФО преимущественно отрицательно. Положительную оценку мы увидели только в сфере демографии и экономики. Всё остальное либо крайне отрицательное, либо близкое к отрицательному: на экологию якобы мигранты плохо влияют, на систему образования и другие сферы…

Почему так происходит? Я думаю, что в этом есть элемент запроса общества на повышение качества управления. Своего рода проецирование проблем самих регионов на мигрантов. «Международная миграция» – это один из наиболее ярких, доступных для понимания, визуально заметный индикатор, который респонденты встраивают в общий контекст проблем, вызывающих беспокойство. Это как повод сформировать и согласовать общий нарратив о том, что происходит вокруг, дополнительно его «проговорить».

— Существуют ли различия в отношении к мигрантам в разных стратах?

— Здесь тяжело сказать. Я бы не стал проводить такую чёткую параллель, например, что люди с низким образованием и низким доходом в большей степени ксенофобны. Хотя, соглашусь, это прослеживается. На самом деле мигрантофобия прослеживается практически во всех социальных группах. Однако индикаторы этого социального портрета следующие: низкий уровень дохода, низкий уровень образования. То есть корреляция есть: чем ниже уровень образования и дохода, тем больше не любят «других», в этом контексте понимаемых как любых культурно или социально отличительных, реакция на различия существенно острее. Банально, потому что эти «другие» являются конкурентами на рынке труда, с ними нужно как-то разделять ограниченные ресурсы и блага, соотносить свою социальную позицию с «их» позицией. Я бы назвал это состояние фрустрацией. Тут проясню, что корреляция – это совсем не прямая причинно-следственная связь, при изменении параметра, условно, «А», почему-то меняется параметр «Б», не факт, что между ними есть какая-то связь.

Региону нужны эксперты-этнологи

— В этом контексте, каково отношение к мигрантам в УрФО?

— Скажу так, оно стабильно ухудшающееся. Планомерно, шаг за шагом мы видим, что уровень напряжённости, если угодно внутренней нервозности, стабильно возрастает. Десять лет назад ситуацию в ЯНАО и ХМАО оценивали как сложную. Почему? Потому что это нефтеносные районы, привлекавшие большое количество рабочей силы, развивалась миграция из регионов Северного Кавказа и Азербайджана. Местными жителями и экспертами ощущалась заметная напряжённость. Потом ситуацию через диалог, через постоянное управление, иногда в ручном режиме, удалось стабилизировать. Это заслуга органов власти, экспертного сообщества, общественных организаций, диаспор и местных жителей.

В других уральских регионах картина также постепенно ухудшающаяся. Причём, речь идет не только об отношении, условно говоря, «принимающей стороны» и «мигрантов». Уровень напряжённости нарастает внутри самих миграционных сообществ: они меняются, возникают новые локальные лидеры, появляются новые интересы и противоречия. Соответственно, усиливается конкуренция в борьбе за ресурсы (социальные, материальные) как внутри этих сообществ, так и с другими группами.

Нужно понимать, что внутри миграционных сообществ есть своя иерархия. Например, у граждан Кыргызстана на руках паспорт страны, входящей в Евразийский экономический союз. Это упрощает для них многие процедуры входа на рынок труда, существенно сокращает издержки. По сути дела, можно с глубоким сожалением констатировать, что миграционная проблематика стала фактором риска, которым нужно систематически заниматься, желательно с привлечением экспертов.

— А какой медийный фон окружает миграцию и мигрантов?

— Он, для начала, на всех уровнях примерно одинаков. Плюс-минус, не могу сказать, что вы найдёте кардинальные отличия в медиа федерального уровня и регионального. Некое представление, дискурсивные модели, они одни те же, например, «миграция – это вызов или проблема» и так далее.

Негативный фон создаётся, несколько искажающий реальное положение вещей, то есть причинно-следственные связи резко смещаются в другую сторону. С одной стороны, можно сказать, что медиа формируют отношение к мигрантам, с другой, изданиям же нужны яркие, читаемые заголовки, отвечающие на запросы, возникает этакая система сообщающихся сосудов.

 Что делать?

— Что предпринимается органами власти для интеграции миграционных процессов?

— Как минимум можно выделить систематическую поддержку таких мероприятий как «Расулевские чтения», форум «Евразия 2022». Органы власти, первые лица региона озадачены этой проблемой, они участвуют, всё это освещается в медиа. Или, например, создание «Научно-исследовательского центра мониторинга и профилактики деструктивных проявлений в образовательной среде». Он следит, в том числе, за адаптацией детей-инофонов, иностранных студентов, этому действительно уделяется повышенное внимание. Тут есть момент с кадрами, их недостаточно, и они же не формируются за один день: необходим набор студентов, чтобы он прошёл соответствующую подготовку у компетентных людей, из набора должен выделиться некий костяк, прошедший этапы научной и экспертной социализации.

— А этих мер достаточно для купирования негативных моментов?

— Думаю нет. Банально потому, что вы можете посмотреть, какие масштабы привлечение мигрантов нам прогнозируют некоторые исследователи (речь о материале Института демографических исследований, в котором эксперты говорят о необходимости ежегодного привлечения 400 тыс. – 1,3 млн мигрантов для стабилизации демографической ситуации – прим. автора). Представляется, что это станет стратегией: осмысленной, серьёзной – это первый момент. Второй, необходимо помнить, что Южный Урал многоконфессионален и ислам динамично меняется, в том числе под воздействием миграционных процессов. То есть нужно готовить условия для диалога и искать точки для взаимопонимания.

Ещё момент, связанный с кадрами и экспертами. Спросите меня: сколько есть серьёзных академических изданий, посвящённых миграции, демографии? Почти все, которые я могу назвать – это московские или питерские. В Челябинске пока нет академических площадок, где бы эксперты могли публиковать такие исследования. Есть журналы гуманитарной направленности, но у них другая тематическая специфика. Хотите что-то опубликовать по демографии, миграции и этнологии на материалах Южного Урала? Отправляйте рукопись в «Этнографическое обозрение» или в «Этнографию» — это два таких ведущих издания. Добавлю «Вестник антропологии», «Демографическое обозрение». Ещё «Сибирские исторические исследования», но обратите внимание «сибирские», это томский журнал.