Историк Николай Антипин рассказал об участии южноуральцев в Русско-японской войне

О том, как хранится память о них, в материале.

Во втором выпуске нашего специального проекта «Через прошлое в будущее» мы рассказывали об участии южноуральцев в Русско-японской войне. В качестве эксперта тогда выступил Николай Антипин, кандидат исторических наук, заместитель директора объединённого государственного архива Челябинской области.

— В общероссийском контексте мы можем рассматривать эту историю с двух сторон. Был такой историк Борис Романов, который на закате жизни пришёл к выводу, что русско-японская война была необходимым актом перед началом Первой мировой войны. Нужно было распределить силы между участниками событий.

Политические союзы формировались с конца XIX века. Россия занимала достаточно неопределённую позицию: с одной стороны шло сближение с Францией, с другой, существовал конфликт с Англией. Как раз после русско-японской войны стал понятен окончательный расклад сил. Та же Антанта была сформирована в 1907 году.

С другой стороны, этот военный конфликт стал воплощением геополитических интересов России на Дальнем Востоке. Империя проникала туда с конца XIX века: подавление восстания ихэтуаней, идея о необходимости незамерзающего порта, связка его с территорией России. Эти устремления не могли не встретить противостояния со стороны Японии, которая воспринимала эту зону как сферу жизненных интересов. Таким образом, эту войну можно рассматривать как столкновение геополитических интересов России и Японии.

— Если говорить о последствиях, то какое влияние поражение в войне оказало на историю нашей страны?

— Поражение стало катализатором для революционных процессов 1905-1907 годов. Потом, конечно, поражение стало серьёзным ударом по национальному самолюбию, всё-таки великая держава получает удар от Японии, которую она недооценивала и относилась к ней пренебрежительно. Но тут нельзя обобщать, потому что был слой интеллигенции, который испытывал симпатии и интерес к Японии, её культуре, истории.

Ещё одним последствием стали территориальные потери: половина Сахалина, Курильские острова (правда, они и до этого были японскими). Также Порт-Артур, в который было вложено много средств, вынужденный уход из Маньчжурии, на которую тоже много потратили: железная дорога, отстроенный Харбин. Вместе с тем, большим достижением Витте стало отсутствие необходимости выплаты контрибуций.

— Как эту войну воспринимали современники событий?

— Внутри страны монолитного восприятия не было, оно постоянно трансформировалось, как во время войны, так и после неё. Общество разделилось: были правоконсервативные круги, которые поддерживали войну, восторженно относились к ней и пренебрежительно отзывались о враге.

Потом была центристская часть общества, которая пыталась воспринимать конфликт более сдержанно. Поначалу она, конечно, тоже достаточно уничижительно относилась к японцам, но, когда начали поступать известия с фронта, сообщения о поражениях русской армии, то росло и уважение к противнику, Японию начинали воспринимать как мощную страну и цивилизацию.

И была интеллигенция, которая воспринимала войну (неважно какую) как трагедию, которую нужно как можно скорее остановить.

— А как воспринимали эту войну на Южном Урале? Приняли ли в ней участие южноуральцы?

— В войне участвовали четыре полка (чуть более пяти тысяч человек) оренбургского казачьего войска. Это, конечно, были консерваторы, которые с воодушевлением восприняли известия о войне. По их воспоминаниям мы видим, что казачество испытывало патриотический подъём: акции, манифестации, торжественные проводы. Тем более, что у оренбургских казаков уже был опыт службы в Китае.

Кроме этих четырёх полков на войну отправились мобилизованные южноуральцы, например, из Челябинского уезда 1449 человек. Кроме того, Златоуст был выбран площадкой для формирования двух полков: 214-го Мокшанского и 282-го Черноярского. Они формировались из призывников всего Урала. Для их проводов на фронт специально приехал император Николай II. Златоуст стал самой восточной точкой его патриотического «турне».

Мокшанский полк этим воодушевился. Мы знаем, что он потерял в боях существенную часть своего состава. Мокшанцы сражались доблестно и героически, не жалея себя.

Потом это нашло своё отражение в знаменитом вальсе «На сопках Маньчжурии». Осталась же только вторая часть от названия, вначале там стояло посвящение 214-му Мокшанскому пехотному полку. Если мы вспомним эту музыку, то это трагическая, скорбная, печальная мелодия. Она отражает грусть по убитым сотоварищам, однополчанам. В общем, я бы сказал, что этот вальс отражает образ Русско-японской войны в нашем обществе в то время.

Если же говорить об южноуральском обществе, то его реакцию мы можем проследить на примере деятельности. Одигитриевский монастырь помогает больным и раненым. Монахини обители служат в лазаретах и госпиталях, которые были открыты на Южном Урале. Также организован комитет по сбору пожертвований.

В 1904 году Челябинск отдаёт лучшее своё здание на нужды войны — Народный дом. Он только-только построен, в ноябре 1903 года, а уже весной 1904 года его отдали под госпиталь. Это же символ, знак того, что провинциальное общество было готово на жертвы.

— А вот Вы упомянули про госпитали, сколько их было развёрнуто на Южном Урале?

— Я полагаю, что Челябинск стал известен в общероссийском контексте именно благодаря Русско-японской войне. Здесь была организована внутренняя эвакуационная комиссия и этакий санитарный пропускник.

Челябинск был санитарным барьером. Здесь было удобно организовать базу для госпиталей, в городе открылось сразу три. В столицу Южного Урала приехала статс-дама Александра Нарышкина, которая открыла в городе лазарет, приют и торговую лавку для больных и раненых.

Челябинск наводнился военными, медицинским персоналом и из захолустного городка превратился в центр госпитальной работы. Эта информация разнеслась очень далеко. Та же Нарышкина, фрейлина вдовствующей императрицы, писала потрясающие письма в Петербург. В них она описывает всё увиденное, как она оказалась в «центре» всего города, как учит генералов, городского главу. Да даже сам факт, что человек такого уровня оказался здесь, полагаю, обогатило Челябинск.

Кстати, в лазарете Нарышкиной была организована работа по сбору воспоминаний военных. Позднее они были изданы отдельной книгой в Казани. Возле госпиталя были посажены даурские лиственницы.

— Известно ли про боевой путь тех частей, которые отправились в Маньчжурию с Южного Урала?

— Да. Во-первых, нужно отметить, что южноуральцы были в составе флотских экипажей, которые участвовали в боях «Корейца» и «Варяга», в обороне Порт-Артура и наши земляки были в составе тихоокеанской эскадры, разгромленной при Цусиме.

Казаки же прошли фактически всю войну: Вафангоу, Дашичао, Ляоян, на реке Шэхэ, Мукден. В основном они участвовали в арьергардных боях или набегах.

В архиве у нас хранится список казаков, награждённых за участие в войне, 450 человек. Они отмечены георгиевскими крестами. Отдельно в списке отмечены южноуральцы.

— Есть какие-то данные по погибшим?

— Общие по русской армии составили порядка 90 тысяч человек. Если конкретно по уральским частям говорить, то есть данные по казакам. В боях те четыре полка потеряли 299 человек. Есть ещё цифры по Мокшанскому полку: 2339 убитыми и ранеными. Фактически, сменился весь состав полка. В мукденском сражении погиб и его командир — полковник Побыванец. В златоустовском музее хранится фрагмент его клинка.

— Как хранилась и как хранится память о тех южноуральцах, которые отправились в Маньчжурию?

— Кое-где сохранились памятники. Например, в сёлах Миасское, Травники, Степное сохранились памятники казакам. В Юрюзани стоит часовня, посвящённая морякам, которые призывались оттуда.

Мемориальная доска (чугунная плита со списком погибших) была на храме в посёлке Наваринка, но он, к сожалению, не сохранился. Это вообще была такая традиция: каслинский завод изготавливал плиты, которые потом крепились на храмы. Акция имела всероссийский характер.

По тому, как относились к памятникам на Южном Урале, можно проследить изменение в восприятии войны. Долгое время мемориалы были в запустении. В Миасском чуть ли не в реку сбрасывали памятник, а потом его восстанавливали. После революции же вся история подверглась ревизии, и Русско-японской войне в ней не было места, она воспринималась лишь как шаг к революции.

Реабилитация войны прошла в 1945 году, когда Сталин заявил, что Советско-японская война является исправлением ошибок 1904 года. Волна реконструкций же началась в связи с 50-летием начала Русско-японской войны. В Травниках памятник реконструировали в примерно тогда же, чуть позже в Миасском.