Сергей Борисов: Можно ли поднять авторитет учителей, исключив из закона два слова

Об изменениях в закон «Об образовании в Российской Федерации» в своей авторской колонке рассуждает Сергей Борисов, доктор философских наук, профессор, директор научно-образовательного центра практической и прикладной философии ЮУрГУ.

Служение людям, точнее – благу людей, считается одной из высших добродетелей. Это служение вовсе не означает бездумного и раболепного удовлетворения любой прихоти другого человека. Если наша задача – понять интересы человека, его внутренний мир, его желания для того, чтобы наладить с ним коммуникацию или совместную деятельность, а не просто «прислуживать» ему из страха быть наказанным, то знание, что есть благо другого человека и умение способствовать этому благу – это залог гармоничных и продуктивных взаимоотношений. Как известно, образование, согласно ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» тоже определяется как «общественно значимое благо, осуществляемое в интересах человека, семьи, общества и государства», причем понятие «человек» стоит здесь на первом месте.

Возникает вопрос: а что это за «человек», в интересах которого осуществляется образовательный процесс? Вы наивно полагаете, что этот «человек» – это тот, кто учится или тот, кто его опекает (родитель), ведь семья – это то, что в данном определении стоит на втором месте. Вы ошибаетесь. Теперь этот «человек» – учитель. Вот так!

На днях были внесены изменения в закон «Об образовании в Российской Федерации», предполагающие исключение понятия «образовательная услуга» из законодательства. В статьях закона, регулирующих вопросы финансирования образования (примерно в десяти местах), последовательно заменены формулировки «оказание государственных (муниципальных) услуг в сфере образования» на «финансовое обеспечение реализации образовательных программ» и «финансовое обеспечение выполнения государственного или муниципального задания». То есть, было – «нормативы затрат на оказание государственной услуги в сфере образования», а стало – «объем финансового обеспечения реализации образовательной программы». Как вы думаете, если я скажу, что «услуги парикмахера обошлись мне в 500 рублей» и «финансовое обеспечение моей стрижки обошлось мне в 500 рублей», что-то изменилось по сути? Нет, скажите вы, суть осталось та же, просто вы сказали об этом другими словами. Значит все дело просто в словах?

Но не все так просто… Предполагается, что эти изменения будут способствовать повышению престижа профессии учителя. Исключение термина «образовательная услуга» из закона снимает неоднозначное толкование и ассоциацию педагогической деятельности с коммерческими услугами, хотя в ФЗ «О некоммерческих организациях» черным по белому написано, что «бюджетным учреждением признается некоммерческая организация для оказания услуг в сферах науки, образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты и т.д.» или в профессиональном стандарте педагога мы видим, что основной целью его деятельности является «оказание образовательных услуг». Однако, видимо, такое обобщение «понижает престиж» педагогов, которые считают свою работу не какой-то безликой услугой, а священной миссией или ритуалом, а себя жрецами этого ритуала, верящими в свой непререкаемый авторитет. Но как же на счет образования как блага для детей и их родителей?

Но даже если убрать из закона эти «унизительные» два слова и называть образовательную услугу образовательной миссией вряд ли учителя-миссионеры будут осуществлять ее бесплатно, следовательно, коммерческая сторона вопроса всё опять расставит на свои места. Получается, как в сказке Г.-Х. Андерсена, для короля (в нашем случае учителя) хитрые портные приготовили шикарное «новое платье» и вроде бы затея удалась, но из толпы раздался голос ребенка (в нашем случае детей и родителей): «А король-то голый!»