Павел Назыров: «Южный Урал массовую крепостную деревню не знал»

Учёный из ЧелГУ рассказал о нюансах экономического освоения Южного Урала.

В середине июля этого года в свет вышло исследование авторов из института прикладных экономических исследований РАНХиГС. В нём была сделана попытка проанализировать влияние институтов крепостничества, купечества и высшего образования на современное состояние предпринимательства в регионах России. Если крепостное право было фактором, снижавшим в долговременной перспективе предпринимательскую активность, то два других оказывали позитивную роль, и это в той или иной степени заметно, по мнению авторов исследования, и в развитии малого предпринимательства в современной России. Любопытно, что Челябинскую область исследователи отнесли к субъектам «советского освоения», поскольку на Южном Урале, по их мнению, в имперский период было немногочисленное купечество, отсутствовали учреждения высшего образования, но последующие вложения сделали регион привлекательным для развития предпринимательской активности населения.

Корреспондент Полит74 обсудил выводы этого исследования с Павлом Назыровым, доцентом кафедры истории России и зарубежных стран ЧелГУ, кандидатом исторических наук.

Об исследовании

— Как вы в принципе оцениваете само исследование и те результаты, к которым пришли авторы?

— В своё время один из основоположников современной экономической истории Дональд Макклоски отметил, что экономистам дальше нельзя работать без историков, а историкам необходимо сотрудничать с экономистами. Мысль совершенно здравая. В этом смысле авторы исследования формально провели большую работу, даже использовали определённые статистические и математические методы и попытались выделить, как им представлялось, ключевые социально-экономические и социокультурные факторы. Но в результате пришли к заданным, во многом банальным выводам, к тому же, не лишенным противоречий.

Как справедливо отметили они сами, целый ряд регионов с развитой системой крепостного права (Ярославская, Нижегородская губернии) давали ещё до революции достаточно большой процент экономически активного, самодеятельного населения и, кстати, и сейчас демонстрируют довольно высокие показатели предпринимательской активности. Это при том, что данные регионы относятся к системе старого, ещё со времён XVI-XVII столетий, крепостного права. Эти моменты уже показывают, что был выбран параметр, который обязательно было нужно дополнить тремя или четырьмя другими.

Перебрасывая мостик к сегодняшнему дню, можно указать, что при анализе современной предпринимательской активности авторами не были использованы данные по индивидуальным предпринимателям. А это самая многочисленная, хоть и сложная для исследования категория, потому что под понятие ИП могут подпадать и крупные игроки рынка, которые маскируются, и люди, которые могут быть отнесены к предпринимателям весьма условно. Поэтому к работе и в ее «исторической», и в ее «современной» частях возникает достаточно много вопросов.

Конечно, у многих вещей есть исторические корни, но это не значит, что для объяснения современных проблем предпринимательства нужно анализировать не 1980-е, 1990-е и, простите, 2000-е, а искать виновных в эпохе крепостного права. В этом контексте статья получилась несколько штампованная, что отражается и на анализе процессов, происходивших на Урале.

О крепостных и торговле

— Вот как раз, насколько был развит институт крепостного права на Южном Урале?

— Южный Урал в гораздо меньшей степени был охвачен системой крепостного права. Более-менее значительные анклавы крепостного сельского населения существовали, пожалуй, только в Уфимской губернии, в окружении больших городов, где находились имения Аксаковых, Карамзиных и других представителей российской аристократии. Если брать Оренбургскую губернию, то небольшие группы крепостных были у офицеров. В целом, Южный Урал массовую крепостную деревню не знал, по крайней мере, она не определяла социальное лицо региона.

Однако, были свои факторы, которые в ту эпоху сдерживали развитие предпринимательской активности. Например, в горнозаводских территориях была высока степень социального контроля со стороны заводского начальства, и возможности уральских мастеровых заняться чем-то помимо работы на предприятиях были весьма ограничены. На казачьих территориях (а в середине XIX – начале XX века они занимали до 40% земель Оренбургской губернии) действовал жёсткий войсковой режим, что сдерживало развитие предпринимательства среди представителей данного сословия. Только отмена крепостного права, короткий период резкой либерализации жизни казаков привели к стремительному формированию прослойки зажиточных «торговых казаков». Правда, косвенно это говорит о том, что подобные тенденции уже существовали внутри сообщества, а реформы привели к их формальной легализации.

— А каково было состояние торговли, купечества на Южном Урале?

— Здесь тоже всё не так однозначно. Из трёх крупнейших ярмарок Российской Империи самой известной и крупной была, конечно, Нижегородская Макарьевская. Две других находились на Урале и постоянно оспаривали друг у друга второе место: Ирбитская на Среднем и Троицкая на Южном Урале. Поэтому я с удивлением прочитал, что территория современной Челябинской области не была торговой. Была! Правда, сама торговля, особенно до присоединения Казахстана и Центральной Азии, носила «полугосударственный», международный характер. Караваны приходили в Троицк, в Орск. После строительства Транссиба через Южный Урал пошёл весь поток импорта чая из Китая. Челябинск, наряду с Одессой, считался чайной столицей России и по оборотам этого продукта уступал только Москве. А крупная торговля хлебом?

С другой стороны, здесь, может быть, не было условий для быстрого роста мелких игроков, в основном действовали крупные. Но весь свой торговый аппарат купеческие кланы набирали именно на Южном Урале. Были и свои купцы, центром их активности являлся Троицк, однако «прописаны» многие из них были в других местах. Это ещё один момент, который не учитывается. А эти нюансы важны. Я уже не говорю о том, что Троицк был центром уральского еврейства. Здесь оседали военнослужащие кантональных батальонов и, как солдаты, они пользовались большими свободами по сравнению с другими категориями населения, в том числе, в сфере предпринимательства.

Об образовании

— Авторы также указывают, что свою роль в развитии деловой активности играло распространение высшего образования. Какая обстановка в этой сфере была на Южном Урале в дореволюционный период?

— На Южном Урале не было университетов, но образовательная инфраструктура динамично развивалась как в пореформенное время, так и особенно быстро в начале XX столетия. Развивалась за счет низших специальных и средних учебных заведений: епархиальных, торговых и технических училищ и школ, реальных училищ и гимназий. Вероятно, этот критерий социокультурных перемен — развитие массового среднего образования — был бы для России рубежа XIX - XX веков более корректен, чем наличие вузов.

В предвоенное десятилетие (1900-е – 1910-е годы) мы наблюдаем интереснейшее явление — гимназическое образование продвигается в формально сельскую местность. Гимназия открывается в станице Усть-Уйской, туда ездили преподаватели из Троицка, а троицкая гимназия одна из лучших в империи. Что такое Усть-Уйская в те времена? Это 9-11 тысяч жителей. Или, скажем, создание гимназии в селе Месягутово Златоустовского уезда, где сложился крупный аграрный центр, настоящая «агломерация» из нескольких сел, где проживало до 20 тысяч человек, был замощённый центр и двухэтажные каменные дома, электрические кинотеатры. Формально, это не город, однако там открывается гимназия. То есть специфика развития региона была такая, что многие населённые пункты, бывшие крупными, мощными экономическими центрами получали образовательную инфраструктуру раньше формального статуса города.

Что касается вузов, то Южный Урал «тяготел» к Казанскому университету, одному из центров притяжения провинциалов на востоке страны. Однако рост социальной мобильности привел к тому, что в крупных городах региона было немало лиц, получивших высшее образование в Москве, Петербурге, Киеве и других университетских центрах.

— Насколько я понял, вы не очень согласны с тезисом о «советском освоении» региона…

— Частично согласен. В советский период действительно было много сделано. Отличались вектора освоения. Индустриальная составляющая, модернизационные процессы, в которых заявили о себе еще до революции, и в годы мировой войны получила преобладающее развитие в советские годы.

Однако до революции, в начале XX века, помимо промышленности было ещё два, которые позднее окажутся несколько в тени. Первый опирался на исключительно выгодное транспортное положение Южного Урала. Причём, не только на внутренних, но и международных путях. Например, с Центральной Азией, Дальним Востоком. Это позволяло постоянно развиваться торговой сфере, которая играла важную роль в жизни региона.

Второй вектор связан с аграрным сектором. Наша деревня перед революцией очень быстро развивается: стремительно растёт кооперация, охватившая от 30% до 70% жителей Челябинского уезда. Растет товарное производство хлеба. Более того, после введения челябинского тарифного перелома началось развитие обрабатывающих производств, ориентированных на село. Так, в исследовании Татьяны Махровой было подсчитано, что до двух третей вывозимой из региона перед Первой мировой войной сельскохозяйственной продукции составляли крупы, мука и прочее – то есть продукты переработки. А это уже качественно другой уровень, к которому шло наше сельское хозяйство.

— В этом контексте можно ли сказать, что и экономическое развитие Южного Урала, и развитие предпринимательства в нашем регионе имело поступательный характер?

— Слово «поступательный» — очень обязывающее. Я бы сказал, что развитие предпринимательства как компонент экономического развития не прекращалось, с оговорками, даже в советское время, чему способствовало сохранение, пусть и в «огосударствленном» виде, различных форм кооперации, колхозная торговля и так далее. Да, этот процесс мимикрировал, принимал другие формы, поддерживался или ограничивался государством, но на самых разных уровнях, в самые разные времена всё равно присутствовал и не прекращался.