Челябинский учёный рассказала, насколько представлены в российской науке женщины

По мнению Натальи Гришиной, потребность в самореализации не зависит от пола.

Роль женщин в современном мире, безусловно, возрастает. Это общий тренд для большинства развитых и развивающихся государств. Причём заметить эффект этого тренда можно в самых разных областях жизни. О том, насколько сегодня женщины представлены в российской науке, корреспондент Полит74 решил узнать у Натальи Гришиной, декана историко-филологического факультета Челябинского государственного университета.

Как было и как сейчас

— Сколько сейчас женщин работает в научной сфере?

— Есть такая цифра, что около 40% учёных в национальном научном сообществе — это женщины. Здесь возникает вопрос: много это или мало? Интересно посмотреть на этот процесс ретроспективно. Если мы возьмём дореволюционную научную среду, допустим, по состоянию на 1910-е годы, то женщин-учёных там было единицы. Например, в исторической науке, только две женщины защитили диссертации: одна по российской истории и одна по всеобщей истории. Первая защитила диссертацию магистерского уровня (сейчас бы мы сказали, что это кандидатская), а вторая женщина – известный историк Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская – защитила как магистерскую, так и докторскую диссертации. Кроме того, в научной среде были дамы без учёных степеней, которые находились на рядовых должностях, их посчитать практически невозможно. Я думаю, что на всю Россию тогда женщин, занимающихся наукой, набралось, может быть, несколько десятков.

Активно привлечение женщин в науку началось уже в советское время. При этом у нас нет статистических данных до 1950 года. То есть женщин в науке начали считать именно с этого времени. Но мы сейчас завершаем при поддержке Российского научного фонда научный проект по диссертациям советских историков 1930 – 1950-х гг. И база данных защищённых диссертаций по истории нам говорит о том, что в период с середины 1930-х по 1950-е годы женщины защитили порядка 30% диссертаций. Когда же статистика начинает женщин в науке подсчитывать, то общее количество дам на 1950-й год было уже выше 35% и дальше это значение росло, но за 40% не выходило. После распада СССР, в 1990-е годы произошёл небольшой спад, но тогда из науки в принципе люди уходили, закрывались научно-исследовательские институты. В 2000-е годы состояние научной сферы стабилизировалось за счет частичного возвращения ушедших из науки и новых кадров, но цифра в 40% сложилась к середине 1970-х и до сих пор актуальна.

— А произошли ли какие-то качественные изменения?

Да, при стабильности количественных показателей, произошли и трансформации. Долгое время говорили, что женщины не могут преодолеть так называемый «стеклянный потолок». Это значит, что подавляющее большинство из этих 40% оставались на низовых ролях в науке. Сейчас же мы можем говорить о том, что женщины всё чаще начинают защищать докторские диссертации, создавать научные школы, возглавлять крупные лаборатории. Женское лицо науки становится более выраженным.

Готовясь к интервью, я сделала срез по женщинам-учёным Челябинской области. Если взять всех южноуральских учёных, которые представлены в российском индексе научного цитирования, проранжировать их по рейтингу цитируемости, то получатся те же данные: среди 100 самых цитируемых ученых 40 женщин. Можно сделать вывод, что прежние гендерные паттерны изменились. Если раньше, основное количество женщин умещалось в низовом диапазоне квалификационной структуры, то сейчас они равномерно распределяются по всем стратам.

Есть ли различия по сферам

— А есть какие-то различия в представленности женщин, например, в гуманитарной и технической сферах?

— Полагаю, что да. В гуманитарной сфере женщин больше. Наибольшая представленность, думаю, будет в педагогике, психологии, лингвистике, филологии.

С другой стороны, можно говорить, что сейчас всё меньше проявляется такой стереотип как, «женские» и «неженские» темы в науке. К примеру, в археологии сейчас никого не удивит, что дамы занимаются темами, которые касаются военных действий в древности, а бубенчики, орнаменты на керамике изучают мужчины. Такие тематические сдвиги мы можем наблюдать и в других научных областях. Вообще сейчас, наверное, говорить о неких «мужских» или «женских» темах достаточно сложно. Хотя, создавая базу по советским диссертациям, видя название работы, я интуитивно уже чувствовала: кто ее автор – женщина или нет. То есть тогда такой гендерный интерес, по всей видимости, присутствовал: если это темы педагогики, повседневной жизни, то автором скорее всего будет женщина, а если речь идёт о крупных изменениях, классовой борьбе, то автором работы скорее всего окажется мужчина.

— А насколько часто сейчас женщины становятся профессиональными учёными? Говоря грубо, какова вероятность, что, пройдя бакалаврский и магистерский уровень, девушка решит защитить кандидатскую и какова такая вероятность у мужчин?

— Здесь о вероятностях рассуждать сложно. Для меня удивительно, что у нас до сих пор на такое гендерное неравенство настроена система отчётности. Когда мы считаем студентов, аспирантов или научных работников, то мы считаем «всего» и «среди них, женщин». То есть у нас на уровне, по крайней мере, отчётов, наука воспринимается как некая мужская сфера деятельности.

Если говорить о выборе научной карьеры, то, полагаю, здесь нет половой предрасположенности. Решение стать учёным не зависит от того: мужчина ты или женщина. Можно рассуждать о том, у кого больше времени на научные занятия, кто, в силу выполнения разных социальных ролей, быстрее может прийти к защите диссертации или к тому, чтобы сделать себе имя научными работами. Тут могут влиять разные факторы. Я думаю, что от гендерных стереотипов нужно уходить. Сейчас делить учёных на женщин и мужчин — это уже вчерашний день.

Выбор должен оставаться за женщиной

— Вот этот потолок в 40%, он же почему-то сложился. Есть ли какие-то факторы, которые препятствуют тому, чтобы его «пробить»?

— Возможно, что бороться за проценты и не стоит. Вполне может быть, что оно так сложилось, показывает свою стабильность и так и останется, какие бы усилия не предпринимались.

У нас же часто задаётся вопрос: что может отвлекать женщину, мешать ей, не позволять ей достигать высот в науке? Сочетание разных ролей. Гендерные контракты, которые существуют в обществе на разных этапах, могут влиять на реализацию женщины в профессиональной деятельности, в том числе, и в науке. Если мы возьмём гендерные контракты советского периода, то в 1930-е годы они всячески нацеливали женщину на профессиональную реализацию. Потом они сменились контрактом «работающая женщина-мать», то есть она должна была одновременно сочетать две функции. С конца 1980-х в женщине начали видеть, в том числе и в официальном дискурсе, ещё и женщину: любимую, имеющую право на восхищение.

Требование сочетаний нескольких функций и, более того, успешности сразу в нескольких отраслях жизни, действительно может отвлекать от целенаправленной научной карьеры и являться тем самым «стеклянным потолком». Женщина не в силу того, что ей способностей не хватает не защищает докторскую, а потому, что её «отвлекают» функции жены, матери.

— А можно ли это как-то преодолеть? Вообще, вопрос, на самом деле более глубокий: нам нужно, чтобы женщин в науке стало больше, чтобы этот «стеклянный потолок» был наконец преодолён?

— Я думаю, что выбор должен быть за женщиной. Очень важно не смотреть на неё как на объект, исходя из неких потребностей государства или сиюминутного развития. Мы пока так качаемся: то нам женщины нужны как трудовой ресурс, мы их освобождаем от «кухонного рабства», то, наоборот, ставим во главу угла деторождение, а остальное уже потом.

Мне кажется, что, в любом случае выбор за женщиной. Задача же общества и государства — создавать условия, в которых женщина сможет комфортно реализоваться хоть по материнской, хоть по профессиональной линии, а желательно, чтобы были возможности сочетать. Потребность в самореализации не зависит от пола, она есть у каждого человека.

Если говорить о российской специфике, то мы понимаем, что у нас есть демографические проблемы, и государство всячески пытается стимулировать рождаемость. С другой, есть понимание, что на рынок труда выходит очень малочисленное поколение и не рассматривать женскую часть общества как некий важный трудовой ресурс, тоже нельзя. В этом смысле, задача государства — сбалансировать эту историю.