Черные риэлторы расширяют бизнес
Вслед за печально известным Бродокалмаком сегодня Алабуга и Сугояк стали колониями неблагополучных челябинцев, которых лишили квартир черные риэлторы. Счет уже идет на сотни приезжих, а народ в сёла продолжает прибывать. «Город их просто выплюнул», - поэтично-жестко резюмировал директор школы в Алабуге свой рассказ о выселенцах.
Слухи о творящихся в селах Красноармейского района делах стали ходить просто пугающие. Мол, вывозят туда из Челябинска маргинальных товарищей буквально оптовыми партиями. Заселяют в халупы, где целенаправленно спаивают, пока обалдевшие от алкогольного рая новоявленные сельчане не отходят в мир иной в обнимку с бутылкой. Некоторые особо сознательные граждане с этим особо не мешкают, отправляясь к праотцам чуть ли не через несколько дней. Поговаривают даже о рукотворной причине этого – поставке пьяницам спиртного суррогата. На освободившееся койко-место вскоре привозят нового клиента. История повторяется, и процесс превратился уже в конвейер.
Другой страшный момент – среди новых обитателей сел немало целых семей с детьми. Только в школе Алабуги, по подсчетам местных, за последнее время появилось больше десятка вновь прибывших из города учеников. Причем, «зачищают» криминальные дельцы, в основном, Ленинский район – средоточие пьющих элементов, проживающих в дешевых, но от этого не менее ценных квартирках.
Чтобы опровергнуть либо подтвердить эти рассказы, необходимо было отправиться по местам «боевой славы» трудолюбивых пахарей нивы недвижимости – мнимых или подлинных. Как потом выяснилось, рассказ педагога стал самым сдержанным из того, что довелось услышать от менее интеллигентных местных жителей, а также увидеть воочию. Правда жизни оказалась не так поэтично сформулированной.
«Плевки» города
В первую очередь захотелось проверить информацию о самых слабых и беззащитных – детишках, поэтому ноги понесли в сельскую школу Алабуги. С ее директором разговор поначалу не очень клеился – Александр Семенович осторожничал, хмурился и настороженно отделывался общими фразами. Задела за живое его фраза о педагогической запущенности новых учеников, после чего Александр Макаров пространно поведал о том, что происходило в селе за последние годы, что есть сейчас и что будет дальше.
- Действительно, новые дети в школе время от времени появляются, - признал педагог. - Причем, с более-менее взрослыми детьми приезжают редко, в основном с малышами. Вот два месяца назад прибыло семейство с тремя – двойняшки-первоклассники и старший ребенок учится в четвертом классе. Ощущение такое, что в школу они никогда не ходили. Да и вид у них был… страшно смотреть. Видно, что жили впроголодь, сидели взаперти. Кожа прозрачная, сами прозрачные, щеки бледные. Сейчас заморыши немного поправились – отъелись на природе, порозовели от чистого воздуха.
Но в школе рады появлению любой ребятни.
- Таких детей нужно только расшевелить, - делится опытом Александр Семенович. - И больше всего в этом помогает спорт, которым они занимаются очень охотно, все время после уроков проводя в спортзале. Стараемся сделать все, чтобы оттянуть их от криминала, к которому такие детки склонны.
Однако много в селе привезенных горожан без детей.
- Сейчас идешь по Алабуге и постоянно видишь новые лица. Десятки их точно есть, если не сотни, - пытается подсчитать Макаров. - Как правило, это бабки-пьяницы без рода-племени. Таких в основном и ищут. Иногда и такое практикуется: одна умирает, потом в эту квартиру другую везут.
А начались эти миграционные потоки в селе, по мнению директора, когда в стране бардак начался. Вот тогда и развернулись в полную мощь криминальные дельцы, скупая за бесценок квартиры у склонных к выпивке работяг, отправляя их в домики в деревне. Жилья асоциальные горожане лишались просто по беспределу.
- Раньше, лет пять-шесть назад, было намного круче. Везли так, даже документы не оформляли или не до конца оформляли. До сих пор живет у нас одна такая семья Исаковых. Прибыли года 3-4 назад. Раньше жили в районе железнодорожного вокзала. Их просто вывезли: квартиру не оформили, документы все у них забрали, даже детей не выписали. Сейчас один ребенок учится в пятом классе, а второй болеет, в Челябинске учился в специнтернате. Так вот с ними и мучаемся. Дети без документов, нигде не прописаны. Мать уверяет, что обращалась в прокуратуру, но очень уж она склонна к питию, поэтому трудно понять, правду говорит или нет. Ездит за пенсией в Челябинск, потом ее пропивает и в селе ее долго не видать. Дети остаются с психически нездоровым отцом.
Припоминает Александр Семенович и такие случаи, когда приезжие надоедала сельская идиллия, и они возвращались на родину, в мегаполис. Прямиком на свалку.
- Будет и дальше прибывать такой контингент в село, - уверен старожил Алабуги. - Город их выплюнул.
В завершение разговора Макаров машет рукой в сторону, где можно найти эти самые плевки. Недалеко от школы есть «городок» из нескольких двухэтажных домов, где в тихом пьяном тумане течет жизнь отщепенцев.
Нехорошая квартирка
Уже сам вид серых унылых строений с кое-где задорно развевающимися трусами на балконах впечатляет: в домах занято едва ли половина квартир, пустующие разорены до невозможности – только стены, пол и останки покореженной утвари. И запах, напоминающий помойку.
На лавочке возле одного из таких обиталищ греются на весеннем солнышке две старушки. Опрятные, разговорчивые и по-деревенски приветливые. На пьянчужек, спускающих скудные пенсии на прокорм зеленого змия, никак не похожи. Так и есть. Оказались местными, с рождения прожившими в Алабуге. Пугать бабушек словом «журналист» не хотелось, поэтому пришлось с ходу придумывать историю с покупкой квартиры. Божьих одуванчиков перспектива заиметь в соседях приличных и непьющих с виду людей воодушевила, и они бойко стали предлагать всевозможные варианты.
- Сделать ремонт и жить – красота, - расхваливают товар бабули. – Вот можно трехкомнатную посмотреть. Огромная!
По ходу осмотра вконец убитой «трешки» осторожно пытаюсь перевести разговор в нужное русло: дескать, что за соседи, кто здесь в округе обитает да часто ли народ из города такими хоромами интересуется. Оказалось, что с завидной регулярностью. Вот Петр (маячивший в этот момент на балконе второго этажа) год назад приехал. По оперативной информации местных миссис Марпл, привезла этого пожилого инвалида некая фирма «Скиф», дислоцирующаяся в районе площади Революции. Ага, уже теплее.
Дальше осматривать разбитые «люксы» нет времени, но баба Аня едва ли не силком тянет посмотреть полуторку. Не хочется обижать добрую старуху, за что немедленно следует вознаграждение – крошечная квартирка оказывается последним пристанищем пенсионерки, умершей на следующий день после своего приезда в Алабугу.
- Убили! – с жутковатой уверенностью утверждает баба Аня.
- То есть?
- Ну обычно – водкой отравили, - ставится точка в алабужском детективе.
Тайны тихого Сугояка
После пьяно-криминальной Алабуги соседний Сугояк показался просто райской пасторалью. Бомжеватого вида сельчане по улочкам шаткой походкой вызывающе не гуляли, домики чистые и яркие, местные жители ни о каких трагедиях с приезжими не слышали. Потом выяснилось, что не с того края в деревню заехали и не с теми разговаривали.
Приобретенный в Алабуге опыт и чутье после пятиминутной экскурсии вывели к нужному месту – двухэтажным полузаброшенным домам, похожими на алабужские, как погибшие башни-близнецы в Нью-Йорке.
Отловленный тут же мужичок со стойким ароматом качественного перегара охотно идет на контакт. Заводим уже зарекомендовавшую себя волынку насчет потенциальной купли-продажи. Мужичок искренне верит в байку, на посторонние вопросы не сворачивает, демонстрируя незаурядные риэлторские способности, и первые пять минут беседы потрачены впустую. Только брошенная в конце фраза возрождает надежду:
- Так вы для себя ищете или опять спихнуть кого хотите?
- Что значит опять спихнуть? - вцепляемся в проспиртованного златоуста.
И тут следует красноречивое подтверждение ранее известных слухов о спаивании некой нехорошей женщиной маргиналов, привозимых и заселяемых в эти дома. Таким нехитрым образом коварная особа по фамилии Ткач поддерживает в тонусе выселенцев, которые вскоре прощаются с грешной землей. Дядька рассказывает печальную историю целой компании алкоголиков:
- Во-он в той квартире они жили, трое друзей. Сначала Толик водкой отравился, потом Вова умер, а зимой последний.
Удивившись желанию странных приезжих немедленно познакомиться с подобными толиками и вовами, мужичок показал пальцем в конец деревни, где находится их диаспора.
Домик в деревне
Едем в указанном направлении вдоль вереницы мрачных покосившихся домишек. Стоп. Вот оно. Неизвестно, откуда взялась уверенность, что в этой хибаре найдем нужных людей, но она не подвела.
Открытая дверь тут же выпускает на улицу густой дух, сообщивший о наличии в помещении доброго старого притона. Увиденная картина подтверждает догадки – классика жанра. Теплому дружескому застолью четырех друзей гостья помехой не стала. Встретили, как родную. А узнав, что хочу поселиться по соседству, единственная дама по имени Наташа тут же начинает считать меня лучшей подругой и даже обещает подыскать достойные «номера». Благо, и сама в поиске жилья.
- Я тоже из Челябинска, - радостно кивает Наташа.
На вопрос, что заставило ее променять городскую жизнь на тихую деревню, отвечает туманно, напустив загадочной грусти в глаза:
- Обстоятельства…
Более конкретно распространяться о них Наташа не захотела. Кстати, домик с русской печкой, где сейчас проходит веселье, обошелся Наташиному папе в 25 тысяч. Самого родителя видно не было. Сказали, что отлучился по каким-то неотложным делам.
Алкогольный разум vs Конституция
Чтобы прояснить детали и задать сакраментальный вопрос «Доколе?!», отправляемся к борцам с экономическими преступлениями, которые и должны, по идее, бороться с этими самыми черными риэлторами.
Начальник отделения ОБЭП УВД по Челябинску Александр Якубенко сразу обзывает этот термин «журналистским» и объясняет механизмы происходящего на рынке маргинального жилья.
Выясняется, что во всех случаях сделок с недвижимостью огромную роль играет человеческий фактор, который порой невозможно подогнать под рамки гражданско-правовых отношений.
- При передаче права собственности на приватизированную квартиру совершается сделка купли-продажи либо обмена. А в Гражданском кодексе формально нигде не определено, на какую сумму могут заключаться сделки. Любой продавец за свой товар может назначить любую сумму, а может передать его бесплатно. Если лицо добровольно продает квартиру стоимостью два миллиона за тысячу рублей, пару бутылок водки или меняет ее на домик в деревне, цена которому 100 тысяч, формально состава преступления здесь нет. Это гражданско-правовые отношения. Невозможно даже подать в суд, так как на каких условиях изначально участники сделки договаривались, на тех он и передал свою квартиру. Если не было доказано, что при совершении сделки была какая-то явная уголовщина – поддельные документы либо применение насилия, то формально сделка является законной.
То есть, в случае если человека выселили из его квартиры и при этом он сам добровольно подписал какие-либо бумаги – акт купли-продажи, договор дарения или мены либо выписки из неприватизированной квартиры, состав преступления будет только в случае совершенного при этом насилия либо совершенной при оформлении подделки документов: фальшивой подписи в Регпалате, украденного паспорта, фиктивной доверенности, «зеленки» (документа на право собственности) и прочее.
Намного проще мошенникам действовать с неприватизированными квартирами, которых сейчас осталось немного. Там формально сделки не совершается вообще никакой. Классический пример в этом плане составляет громкое дело семьи Ситновых, которые были осуждены в прошлом году. В течение 2004-2006 годов семейный подряд проворачивал сомнительные сделки. Действовали они по классической схеме: выбирали неприватизированные квартиры, владельцы которых – выпивающие граждане, на совместных фуршетах входили в дружбу, уговаривали прописать к себе, заселялись, потом забирали паспорта, выписывали хозяев и отправляли в Бродоколмак. Затем на себя оформляли приватизацию и продавали квартиру.
В суде удалось доказать только шесть случаев мошенничества, но на самом деле эпизодов гораздо больше. Трудности возникли в первую очередь с розыском потерпевших владельцев квартир, которых приходилось искать на помойке, колониях, других городах.
Погорели Ситновы именно из-за открытого криминала при выселении женщины с ребенком. Девочку они пытались похитить прямо из школы, вступили в конфликт с учителями, которые вызвали вневедомственную охрану. В рамках возбужденного по этому факту дела стали выясняться новые эпизоды, находились новые лица, которые давали показания.
Возникает резонный вопрос: неужели процесс выписки настолько прост и таким образом можно выписать любого? Теоретически это невозможно. Однако на практике трудно доказать, что в паспортном столе владелец квартиры при этом не присутствовал. Здесь опять вступает человеческий фактор – все зависит от совести работника паспортного стола. К тому же, как правило, на процедуру заполнения листка убытия-прибытия клиента все-таки привозят – чуть тепленьким, поддерживая в нем необходимый градус и обещая после «операции» еще горячительного. Гражданин должен лишь в нужный момент кивнуть нетрезвой головушкой и поставить кривую закорючку. Потом выселенец и сам не может вспомнить, как все было на самом деле – приходил в ЖЭК или нет, и расписывался ли в каких бумагах.
Доказать, что это мошенничество в чистом виде, невозможно, даже если потерпевшие потом «проснутся» и напишут заявление. Сотрудники ОБЭП занимались разработкой подобных дел, но следствие и прокуратура согласие на возбуждение уголовных дел не дали, потому что грань между мошенничеством и гражданско-правовой плоскостью очень неразборчива. Тем не менее, сейчас расследуются уголовных дела в отношении двух групп, работавших в Ленинском и Советском районах.
Вопрос, можно ли на правовом уровне как-то защитить таких граждан, поставил оперативника в тупик:
- Ну если только запретить им проводить сделки со своими квартирами… - озадачился Александр Якубенко и тут же признал, что это невозможно.
Правозащитников, потрясающих Конституцией, кодексами и прочими конвенциями, ждет в этом случае непаханое поле работы.
Выходит, что затуманенный алкоголем мозг и социальное неблагополучие не укладывается в жесткие рамки правовых отношений. Значит, и дальше будут разрастаться колонии отщепенцев в тихих сельских уголках Южного Урала?