Челябинский эксперт оценил инициативу о приоритетном трудоустройстве россиян

По мнению Андрея Авдашкина, вопросов пока что больше, чем ответов.

Фракция ЛДПР в Государственной Думе внесла на рассмотрение палаты законопроект о приоритетном трудоустройстве россиян. Согласно мнению авторов, работодатели должны будут заключать трудовой договор с мигрантами только при отсутствии соискателей, имеющих гражданство РФ.

Корреспондент Полит74 решил поинтересоваться у Андрея Авдашкина, доцента кафедры политических наук и международных отношений ЧелГУ, как можно реализовать инициативу и какие могут последствия от её принятия.

О терминах

— Андрей Александрович, лично у меня, когда читаю комментарии к таким инициативам, складывается стойкое ощущение, что у спикеров нет какого-то определённого понимания, кто такой мигрант? Вот с точки зрения закона и науки, кто такие мигранты?

— В нашем законодательстве в принципе отсутствует понятие «мигрант». Есть только дефиниции «иностранный гражданин» и «лицо без гражданства». То есть, речь идёт в первую очередь именно о гражданстве или его отсутствии.

Понятие же «мигрант» нигде нормативно не закреплено, а для академической среды оно дискуссионное. Здесь речь идёт скорее не о правовом статусе, сколько об акценте на мобильности. В данном случае под мигрантом мы понимаем человека, который совершает какое-то передвижение: оно может на близкое расстояние, может быть на дальнее, оно может быть транснациональным.

В этом смысле мигрантами могут быть и люди, перемещающиеся по территории одной страны. Вспомните, например, китайское движение «из села в город». Таких людей тоже называют в КНР мигрантами. Так что внутреннюю миграцию не стоит оставлять за скобками. По крайней мере, на уровне описания, на уровне масштабов и последствий она часто приравнивается к миграции международной.

Кроме того, та дефиниция, которую мы сейчас обсуждаем, призвана ещё подчеркнуть определённую социальную отличительность человека или группы. В этом случае под мигрантом мы подразумеваем отличающегося от нас человека, причём не важно, как отличающегося: по образу жизни, конфессиональной принадлежности, неким антропологическим признакам. Подчеркну, что такая характеристика не делает человека априори «чужим», он просто «другой», сравнительно недавно появившийся. Тем самым он новый для местного социума, это требует выработки практик отношений с ним, отработки повседневных взаимодействий между людьми.

В этом контексте, конечно, законодательное и научное определения отличаются. У них функционал просто разный. В антропологии и социологии, например, есть понятие «мигранты второго поколения». Это люди, которые родились в принимающей стране, имеют её гражданство, определяют себя как носители её культуры, но в некоторых случаях со стороны внешнего наблюдателя они могут характеризоваться именно как мигранты. Колея восприятия так работает.

Кого может коснуться

— Получается, если законопроект будет принят, то он коснётся именно иностранных граждан и лиц без гражданства, которые имеют право работать на территории РФ?

— Вероятнее всего, да. Если честно, то я слабо представляю, как такую норму можно закрепить на нормативном уровне. Мне пока не совсем ясно, что это даст на практическом уровне. Если у парламентариев есть понимание, что от такой нормы будет какой-то положительный эффект, то, пусть закрепляют, продумывают механизм её исполнения. Задача экспертов дать сигналы с мест о том, как все работает. Все равно этим комплексом проблем нужно заниматься. Чем быстрее начать, тем лучше. Всё равно нужно искать прагматическое равновесие между решением демографических, экономических проблем и вопросами национальной безопасности. Мы этот поиск и наблюдаем.

По всей видимости, это призвано обозначить/закрепить как-то социальные группы, которые прибыли к нам в страну и выполняют какие-то важные социальные функции. Но, опять же, с точки зрения международных организаций, международный мигрант — это человек, который не проживает в стране, в которой родился.

Если обратиться к статистике этих организаций, то в России таких людей насчитывается порядка 11-12 миллионов. Но это совсем не означает, что они подпадают под категории иностранных граждан и лиц без гражданства.

Это могут быть люди, которые, например, родились еще в Казахской ССР, переехали в РСФСР и после распада Советского союза остались проживать на территории РФ, у них давно российское гражданство.

Только ли про экономику

— У нас в последнее время безработица бьёт рекорды в части её уменьшения, предприятия и предприниматели вообще заявляют о кадровом дефиците. Зачем сейчас вносить инициативу, которая потенциально может повысить нагрузку на рынок труда?

— Описанную Вами проблему на самом деле можно решить, и, не прибегая к привлечению иностранной рабочей силы. Инструментами могут стать управленческие новации, повышение производительности труда, внедрение искусственного интеллекта и так далее.

Но у нас есть и вторая большая проблема в стране: демография. Россия, в силу разных причин, явно недонаселена, сохраняется огромная диспропорция между европейской и азиатской частями. На Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке сосредоточено чуть меньше 25% населения нашей страны. Нужно продумывать инструменты для изменения этой ситуации.

За счёт рождаемости, на мой взгляд, в ближайшее десятилетие, проблему не решить. Можно удерживать коэффициент фертильности на уровне 1,3-2,1 и не допускать его обрушения, а вот увеличить, затрудняюсь ответить.

Соответственно, решение переходит в практическую плоскость. Если повысить рождаемость не получается, то нужно искать другие источники демографических ресурсов, стараться их привлекать, через, например, активизацию образовательной миграции, программы привлечения соотечественников.

По всей видимости, наши государственные институты проблему осознают и готовятся выработать механизмы для её решения, потому что очевидно, что отпускать ситуацию просто нельзя. А чтобы решать проблему, необходимы инструменты: нормативные, институциональные. Становится ясным, что идёт поиск решений, вносятся предложения. Часть из них не докажет свою эффективность, часть примут, будут выявляться верные управленческие шаги. То есть мы говорим о попытке наших управленцев найти выход, это небыстрый процесс, поэтому работа идет на долгую перспективу.

— И, как Вы думаете, насколько эффективными в потенциале являются выдвигаемые сейчас инициативы?

— Такой вопрос пока что рано ставить. Это, безусловно, лучше, чем не делать вообще ничего. Но у нас остаётся проблема, что мы, увы, имеем дефицит экспертного знания о миграции, мы еще очень плохо понимаем наше общество, его этнокультурное многообразие только недавно стало предметом комплексных научных изысканий.

Упускается из виду масса важных нюансов, например, так называемой, «обратной миграции», условных «двух шагов вперёд, одного назад». Более того, нужно чётко понимать, что приехавшие к нам люди интегрируются в общество ровно настолько и ровно в тех сферах, насколько они видят это для себя рациональным. Они мобильны, их жизнь мобильна. Как они формулируют картину будущего? Насколько условные студенты медики из Индии захотят остаться работать в нашей системе здравоохранения? Вопросов много, на них нужно давать ответы, желательно научно обоснованные.

Соответственно, мигранты хотят сохранить это преимущество мобильности. Отсюда и, к примеру, готовность на неформальную занятость. Человек, не обременённый перед работодателем сложными обязанностями правового характера, пользуется преимуществом мобильности. Условно «не получилось так, сделаю по-другому». Он постоянно ищет для себя необходимое соотношение издержек и плюсов. Это абсолютно нормально, мы все так делаем, если быть откровенным. Поэтому нужна большая аналитическая работа.