Искусство и спорт делают личности
Анатолий Морозов — личность для Челябинска легендарная. Он стоял у истоков студенческого театра «Манекен», в его бытность спектакли гремели не только на весь город, но и на всю страну: «Белый пароход», «Две стрелы» навсегда вошли в театральную историю города. 25 лет назад Анатолий Афанасьевич покинул родной город, но мосты не стал сжигать. В Челябинске он бывает периодически, на разовых постановках, на премьерах сына, да и просто в гостях. Сейчас в репертуаре театра сохраняются три Морозовских постановки — «Коварство и любовь», «Доктор философии» и «Санта-Круз».
Отцы и дети
— Анатолий Афанасьевич, точно знаю, что вы приезжали на премьеру спектакля «Путешествие в биографию», который поставил ваш сын Сергей в театре драмы. Как вы оцениваете его работу?
— Мне понравилась его работа духом, своей какой-то доброй философией. Честно говоря, вдруг я попал на тот спектакль, который зацепил меня достаточно глубоко. Молодец Сергей, он сумел объединить актеров разных поколений, которые говорили на одну тему: человек должен отвечать за свою жизнь и за те поступки, которые он совершает. Это достижение в мою и нашу общую копилку.
— Как вы считаете, Сергей пошел по вашим стопам или его режиссерский стиль принципиально другой?
— Что-то есть неуловимое, объединяющее нас. Мне кажется, это вера в человека, в его духовное богатство и в то, что все будет хорошо. В это надо верить и жить — и в его спектаклях это чувствуется. С другой стороны, он не такой романтик, как я. Как режиссер, он более жесткий, он человек очень контактный, он более организованный, чем я. Он может одновременно работать с тремя разными проектами: вот сейчас он репетирует в Петербурге, делает спектакль во Владимире, и еще работает в Ульяновске.
— Как вы нашли челябинскую труппу? Вы ведь сами работали с театром драмы неоднократно и знаете многих артистов.
— Я скажу такую вещь. Может, я ошибаюсь, конечно, или время такое, а может, это мое возрастное брюзжание. Мне кажется, раньше было больше личностей. Я уверен, что искусство и спорт делают личности. Я вчера подсел к Сергею Макарову и поблагодарил за то, что его хоккей — это был хоккей личности, искусство, а не ремесло. И в театре то же самое. Мне интересно смотреть, когда на сцене творит личность, а личность — это то, что делает человека непохожим на других. Это гораздо больше, чем профессионализм. И, к сожалению, я не вижу замены прежним личностям — Агееву, Кулешову, Конопчук, Наташе Кутасовой. Сегодня ярких личностей не то, чтобы совсем нет, их стало меньше, а на смену старшим из молодежи в личностном плане как-то не очень хватает. Кстати, такое положение не только в вашем театре, а везде.
— Но почему?
— Причин много. Актеры вынуждены подрабатывать, и у человека идет разброс внутренней энергии. А самое главное, артист начинает ощущать, что это не надо никому, кроме него самого.
Балет в сапогах
— Что вы можете сказать о том, что сейчас происходит в театральном сообществе: конфликт в Большом театре, угрозы Серебренникову — что это?
— Я боюсь делать выводы, но, на мой взгляд, происходит разрушение репертуарного театра. Под лозунгом, что нам нужен современный театр, современное искусство. Вы видели американский фильм «Анна Каренина»? Мне понравился фильм и понравился вот чем: он не разрушил идею Толстого, он сделал зрелищной эту громоздкую книгу и громоздкую драму. Он сделан в современных ритмах и с хорошими актерскими работами — какой там замечательный Каренин! Кира Найтли, действительно, спорная, но тем не менее. Фильм хорош тем, что он осовременил классику, не вульгаризируя ее, что, кстати, делает Серебренников и другие — они выворачивают классику наизнанку, ставят с ног на голову. В спектакле «Лес» во МХТе Счастливцев и Несчастливцев ездят на самокатах, дети поют «Летите, голуби, летите» — и все говорят: «Ах, как это свежо!» Ребята, это не свежо, это примитивно. Мне кажется, если беретесь за эксперимент, не разрушайте главного или оставьте классику. То, что был просто хамски разрушен театр имени Гоголя и актеры выброшены на улицу — это ужасно. То, что сейчас происходит в Большом — это звенья одной цепи разрушения культуры.
— Как вы относитесь к современной драматургии: новая драма, вербатим — сравнительно недавно появившееся направление.
— Не то, чтобы я против, нет. Но мне кажется, что театр — это как балет. Нельзя в балетном спектакле танцевать в сапогах. И в драматическом искусстве есть свои каноны, определенная философия, причем философия созидания, а не разрушения, будь то мат на сцене, вывернутый наизнанку классический сюжет — лично я это категорически не приемлю. Я не говорю, что этого быть не должно, может, и должно, но это — не для меня. Я не хочу такого искусства, в данном случае обойдутся без меня.
Дом, который построил…
— Осенью вы приезжали, чтобы обсудить возможность возрождения фестиваля «Театральные опыты» в «Манекене». Есть какие-то подвижки?
— Нет, подвижек нет, и фестиваля не будет. Это связано с финансированием, точнее, с его отсутствием — мы получили официальный отказ. Если идет по такому принципу развитие отношения к искусству и театру — ну что же… Мы не можем изменить жизнь, поменять отношение к культуре, мы можем сделать только одно — попробовать сохранить себя. И, если сегодня театр продолжает жить, это нужно для того, чтобы туда приходили люди и ощущали, что они не одиноки в этом разорванном и продуваемом пространстве.
— В свое время «Манекен» был вашим домом. Какой театр теперь является вашим домом, делом всей жизни?
— Нет, я так не могу сказать. Более того, уехав в Петербург, я не считаю, что этот город стал моим домом, но и Челябинск уже им не является. Я нахожусь в таком подвешенном состоянии, получается, что отсюда я уехал, а туда не приехал. У меня там нет театра, которому я мог бы посвятить жизнь. Я много ставил и в России, и за рубежом, много видел, знаю театр изнутри. И благодарен за такую возможность, за знакомство с интересными людьми, светлыми, хорошими, на удивление, они есть и в Петербурге, и в провинции. Если бы им не мешали объединяться и делать свое доброе дело.
«Режиссером номер 1 я считаю Сергея Урсуляка. Потому что он, снимая свои сюжеты, мне, как зрителю, говорит: «Подожди судить. Остановись и посмотри себе в душу. Посмотри на человека, которого я тебе показываю». Обратите внимание: его фильмы неторопливые, они настолько актерски интересны, подобного больше ни на телевидении, ни в кино я не вижу. Все сейчас работают на зрелищность. Он сегодня единственный, может быть, позволяет мне сохранять веру в себя, веру в человека, веру в профессиональное искусство театра и кино».
Cannot find 'cross_link' template with page ''