19 сентября 2012, Автор: Виктория ОЛИФЕРЧУК
— Однажды я пел в вашем городе, это было очень давно, лет 30 назад, я уже ничего не помню, — наш разговор начался с воспоминаний. Знаменитый голос звучит удивительно мягко, с легким акцентом.
— И ничего про наш город не слышали с того времени? — продолжаю пытать с пристрастием.
После секундного раздумья маэстро встрепенулся.
— Как же, помню: как-то на прослушивание ко мне пришла одна девочка, очень хорошая. Вот она как раз была из Челябинска.
— На фестиваль вас пригласил Дмитрий Коган?
— Мы даже не знакомы с ним, но это не страшно. Меня часто приглашают незнакомые люди, это нормально.
— Что же вас, певца такого уровня, привлекло в челябинском проекте?
— В первую очередь Камерный оркестр. Я узнал, что существует такой коллектив, а у меня есть прекрасные произведения. Они очень редко исполняются, а в вашем городе наверняка никогда не звучали. Мне очень хочется, чтобы их услышали в России. С этой целью в прошлом году я много гастролировал, проехал по Уралу, Поволжью, с запада на восток, провел 50 концертов. Потом решил, что хватит.
— И что же это за музыка, которую мы услышим в концерте?
— В первую очередь ария Родриго из оперы «Сид» Массне (эта опера действительно почти не исполняется).
— А еще?
— Ну, оставьте хотя бы парочку секретов для публики.
— Хорошо, но скажите: неаполитанские песни будут?
— А как же!
— Зураб Лаврентьевич, вы же почти сверстники с Паваротти? Правда, он чуть постарше. Вы с ним пересекались?
— Да, случалось. Он лет на пять старше. Потрясающий певец, замечательный человек. Вот, в сентябре отмечали очередную годовщину со дня его смерти.
— В 2004-м он ушел со сцены, а ведь ему тогда еще не было 70. Вам 75, и вы поете. Существует ли возрастной ценз в вокале или каждый для себя определяет, когда ему нужно уйти со сцены?
— Он мне так сказал: «Когда я ушел со сцены, наконец-то почувствовал себя свободным человеком и стал хозяином собственного голоса». Вообще, он не из-за голоса ушел — из-за возраста. В 70 лет уже не надо ходить в любовниках (как правило, партии героев-любовников в операх поручались именно тенорам. — Авт.).
«Я согласен с Паваротти, когда он говорил, что Карузо наверху, потом 20 мест пустых, и потом начинаются все остальные певцы».
— Но ведь со временем голос меняется?
— У дураков меняется, у умных — нет. Это дело техники. Говорят, что с возрастом голос слабеет. Я вам докажу, что это не так; приходите на концерт — сами услышите.
— А есть какие-то рецепты, чтобы голос звучал лучше? Некоторые считают, например, что надо пить сырые яйца. Помните, как в фильме «Веселые ребята»? Может, действительно есть какие-то хитрости, определенные диеты?
— Не знаю, я питаюсь, как привык. Для того чтобы голос звучал, нужна определенная сила. А откуда ее взять? Надо кушать мясо. Я и ем.
— Какую кухню предпочитаете? Родную, грузинскую?
— Сейчас много езжу по Италии, может быть, поэтому пристрастился к итальянской — спагетти, жареное мясо с лучком, с морковкой..
— Вы так рассказываете, что слюнки текут. Сами случайно не готовите? Ведь грузины традиционно прекрасно готовят мясо.
— Нет, — смеется певец. — Сам я разве что яичницу могу сделать. Предпочитаю дожидаться жену — она у меня главный повар.
Преподавать Соткилава начал сравнительно рано, вероятно под влиянием того напутствия, которое в свое время ему дал педагог и замечательный певец Давид Андгуладзе: «Поступай в аспирантуру и возьми ученика. Будешь учить его и сам научишься петь». Ученики для маэстро в приоритете.
— Это моя самая большая забота, — признается Зураб Лаврентьевич. — Мои студенты для меня как дети. А как иначе? Они же свою судьбу мне доверяют.
— Вы как-то сказали, что стать вашим учеником совсем просто: нужно быть умным, терпеливым и музыкальным. А с голосом можно сделать что угодно. Получается, даже безголосых можно научить пению?
— Можно. Два года назад взял двух безголосых девочек, они как раз были умными, музыкальными, но практически без голоса. За два года они сделали просто огромные успехи и сейчас очень прилично звучат. Голос развивается очень сильно: по тесситуре, по тембру, мощи.
— То есть можно из безголосого ученика второго Паваротти сделать?
— Нет, такой, как Паваротти, один раз в сто лет бывает, но приличного певца воспитать можно. Ну, конечно, это огромный труд, а еще везение обязательно должно быть. Это уже требования сегодняшнего времени — чтобы выдвинуться, певцу нужно иметь хорошего менеджера, рекламу, ездить на конкурсы и прочее, прочее.
— Вы будете проводить в Челябинске мастер-классы. Чему можно научить студента за один урок?
— Высшей технике точно не научишь. А вот если он поет на «горле» или у него неправильно поставлено дыхание — это нужно сказать. Объяснить, что такое резонатор, какое должно быть дыхание и прочее. Если он поймет, будет работать в этом направлении уже самостоятельно и может все исправить.
— Скажите, педагог по вокалу может обучать любого певца, независимо от тембра? Или лучше, если тенор учит будущего тенора, а сопрано делает замечания сопрано? Кстати, а у вас в классе много девчонок?
— Сейчас да, а раньше я вообще их не брал. Предпочитал заниматься с тенорами, кстати вполне успешно. У меня есть как минимум пять учеников, которые добились больших успехов и теперь известны во всем мире: Володя Богачев, сейчас он, кажется, где-то в Америке, Саша Федин живет в Германии, Володя Редькин.
— Кстати, как вам нравится Дмитрий Хворостовский? Он должен был приехать к нам на фестиваль, но что-то там не получилось.
— Замечательный певец. Флагман русской вокальной школы, воплощает все лучшее, что есть у нас.
— А что с девочками? Почему вы изменили свое отношение?
— Девчонки более заинтересованные, более активные. Отвечая на ваш предыдущий вопрос: техника у всех певцов одна, а нужна она исключительно для того, чтобы донести до слушателя то, что хотел сказать композитор.
— А самый сложный голос, повашему, какой?
— Меццо-сопрано.
О том, что Зураб Соткилава в прошлом блестящий футболист тбилисского «Динамо», не знает разве что самый дремучий. И если бы не травмы, полученные им в Юго-славии и Чехословакии, вполне вероятно, что СССР мог получить второго Пеле.
— Спрашивать о том, смотрите ли вы футбол, наверное, даже некорректно. А где вы его смотрите: на стадионе или предпочитаете дома, на диване?
— Раньше любил на стадионе. Теперь дома, с друзьями, все-таки возраст дает о себе знать — боюсь сквозняков, боюсь простудиться.
— На последнем чемпионате Европы были?
— Нет, не удалось.
— Как вы думаете, почему нашей команде никак не везет? И что случилось с российским футболом?
— Знаете, это очень хорошо, когда в команду приглашают иностранных футболистов, тренеров. Но нельзя, чтобы из 10 игроков девять были иностранцы, это неправильно! Это бессмысленная трата денег. Лучше бы построили хорошую детскую спортивную школу, создали тренировочную базу, подобрали тренерский состав и воспитывали своих спортсменов. Уверяю, у нас есть замечательные тренеры, которые ходят без работы; недавно, кстати, с одним я встречался, и он как раз говорил: «Никуда не берут! Не знаю, что делать». Надо деньги тратить на детей, вкладывать в детей — это наше будущее. Но почему-то этого делать не хотят…
«Я сам в прошлом футболист — такого в жизни насмотрелся! Например, когда арестовали Берию, нас, маленьких мальчиков, 14 — 15-летних, привезли в Москву на товарищеский матч, я был капитаном сборной Грузии. И помню, когда мы выходили на стадион, с трибун неслись такие выкрики! Нас обзывали черномазыми спекулянтами... Поэтому, пройдя все это, потом уже более спокойно смотришь футбол».
— А развал Союза сыграл какую-то роль? Ведь раньше в сборную собирали лучших футболистов со всех республик.
— Конечно, повлиял. И тем не менее я уверен, что Россия вполне способна воспитать свои таланты, их, кстати, очень много, просто с ними надо работать.
— Последний вопрос: вы никогда не жалели, что стали певцом, а не футболистом?
— Нет, ни о чем не жалею. Даже думаю: если бы это случилось раньше — было бы лучше.
Cannot find 'cross_link' template with page ''
Зураб Соткилава: «У дураков голос меняется, у умных — нет»
Его судьба интересна и уникальна: по профессии горный инженер, он мечтал о славе футболиста, а получил лавры оперного певца. Ему рукоплескали в Ла Скала, устраивали овации в Большом. Певец с большой буквы, золотой тенор Советского Союза, Зураб Соткилава после огромного перерыва возвращается в Челябинск и выступит на открытии фестиваля «Дни высокой музыки» в понедельник. В преддверии этого события Зураб Лаврентьевич согласился на эксклюзивное интервью для нашего сайта.
Эксклюзив после разлуки
— Однажды я пел в вашем городе, это было очень давно, лет 30 назад, я уже ничего не помню, — наш разговор начался с воспоминаний. Знаменитый голос звучит удивительно мягко, с легким акцентом.
— И ничего про наш город не слышали с того времени? — продолжаю пытать с пристрастием.
После секундного раздумья маэстро встрепенулся.
— Как же, помню: как-то на прослушивание ко мне пришла одна девочка, очень хорошая. Вот она как раз была из Челябинска.
— На фестиваль вас пригласил Дмитрий Коган?
— Мы даже не знакомы с ним, но это не страшно. Меня часто приглашают незнакомые люди, это нормально.
— Что же вас, певца такого уровня, привлекло в челябинском проекте?
— В первую очередь Камерный оркестр. Я узнал, что существует такой коллектив, а у меня есть прекрасные произведения. Они очень редко исполняются, а в вашем городе наверняка никогда не звучали. Мне очень хочется, чтобы их услышали в России. С этой целью в прошлом году я много гастролировал, проехал по Уралу, Поволжью, с запада на восток, провел 50 концертов. Потом решил, что хватит.
— И что же это за музыка, которую мы услышим в концерте?
— В первую очередь ария Родриго из оперы «Сид» Массне (эта опера действительно почти не исполняется).
— А еще?
— Ну, оставьте хотя бы парочку секретов для публики.
— Хорошо, но скажите: неаполитанские песни будут?
— А как же!
В 70 лет не надо ходить в любовниках
— Зураб Лаврентьевич, вы же почти сверстники с Паваротти? Правда, он чуть постарше. Вы с ним пересекались?
— Да, случалось. Он лет на пять старше. Потрясающий певец, замечательный человек. Вот, в сентябре отмечали очередную годовщину со дня его смерти.
— В 2004-м он ушел со сцены, а ведь ему тогда еще не было 70. Вам 75, и вы поете. Существует ли возрастной ценз в вокале или каждый для себя определяет, когда ему нужно уйти со сцены?
— Он мне так сказал: «Когда я ушел со сцены, наконец-то почувствовал себя свободным человеком и стал хозяином собственного голоса». Вообще, он не из-за голоса ушел — из-за возраста. В 70 лет уже не надо ходить в любовниках (как правило, партии героев-любовников в операх поручались именно тенорам. — Авт.).
«Я согласен с Паваротти, когда он говорил, что Карузо наверху, потом 20 мест пустых, и потом начинаются все остальные певцы».
— Но ведь со временем голос меняется?
— У дураков меняется, у умных — нет. Это дело техники. Говорят, что с возрастом голос слабеет. Я вам докажу, что это не так; приходите на концерт — сами услышите.
— А есть какие-то рецепты, чтобы голос звучал лучше? Некоторые считают, например, что надо пить сырые яйца. Помните, как в фильме «Веселые ребята»? Может, действительно есть какие-то хитрости, определенные диеты?
— Не знаю, я питаюсь, как привык. Для того чтобы голос звучал, нужна определенная сила. А откуда ее взять? Надо кушать мясо. Я и ем.
— Какую кухню предпочитаете? Родную, грузинскую?
— Сейчас много езжу по Италии, может быть, поэтому пристрастился к итальянской — спагетти, жареное мясо с лучком, с морковкой..
— Вы так рассказываете, что слюнки текут. Сами случайно не готовите? Ведь грузины традиционно прекрасно готовят мясо.
— Нет, — смеется певец. — Сам я разве что яичницу могу сделать. Предпочитаю дожидаться жену — она у меня главный повар.
Как воспитать Паваротти
Преподавать Соткилава начал сравнительно рано, вероятно под влиянием того напутствия, которое в свое время ему дал педагог и замечательный певец Давид Андгуладзе: «Поступай в аспирантуру и возьми ученика. Будешь учить его и сам научишься петь». Ученики для маэстро в приоритете.
— Это моя самая большая забота, — признается Зураб Лаврентьевич. — Мои студенты для меня как дети. А как иначе? Они же свою судьбу мне доверяют.
— Вы как-то сказали, что стать вашим учеником совсем просто: нужно быть умным, терпеливым и музыкальным. А с голосом можно сделать что угодно. Получается, даже безголосых можно научить пению?
— Можно. Два года назад взял двух безголосых девочек, они как раз были умными, музыкальными, но практически без голоса. За два года они сделали просто огромные успехи и сейчас очень прилично звучат. Голос развивается очень сильно: по тесситуре, по тембру, мощи.
— То есть можно из безголосого ученика второго Паваротти сделать?
— Нет, такой, как Паваротти, один раз в сто лет бывает, но приличного певца воспитать можно. Ну, конечно, это огромный труд, а еще везение обязательно должно быть. Это уже требования сегодняшнего времени — чтобы выдвинуться, певцу нужно иметь хорошего менеджера, рекламу, ездить на конкурсы и прочее, прочее.
— Вы будете проводить в Челябинске мастер-классы. Чему можно научить студента за один урок?
— Высшей технике точно не научишь. А вот если он поет на «горле» или у него неправильно поставлено дыхание — это нужно сказать. Объяснить, что такое резонатор, какое должно быть дыхание и прочее. Если он поймет, будет работать в этом направлении уже самостоятельно и может все исправить.
«Сложный» голос
— Скажите, педагог по вокалу может обучать любого певца, независимо от тембра? Или лучше, если тенор учит будущего тенора, а сопрано делает замечания сопрано? Кстати, а у вас в классе много девчонок?
— Сейчас да, а раньше я вообще их не брал. Предпочитал заниматься с тенорами, кстати вполне успешно. У меня есть как минимум пять учеников, которые добились больших успехов и теперь известны во всем мире: Володя Богачев, сейчас он, кажется, где-то в Америке, Саша Федин живет в Германии, Володя Редькин.
— Кстати, как вам нравится Дмитрий Хворостовский? Он должен был приехать к нам на фестиваль, но что-то там не получилось.
— Замечательный певец. Флагман русской вокальной школы, воплощает все лучшее, что есть у нас.
— А что с девочками? Почему вы изменили свое отношение?
— Девчонки более заинтересованные, более активные. Отвечая на ваш предыдущий вопрос: техника у всех певцов одна, а нужна она исключительно для того, чтобы донести до слушателя то, что хотел сказать композитор.
— А самый сложный голос, повашему, какой?
— Меццо-сопрано.
Дети спасут футбол
О том, что Зураб Соткилава в прошлом блестящий футболист тбилисского «Динамо», не знает разве что самый дремучий. И если бы не травмы, полученные им в Юго-славии и Чехословакии, вполне вероятно, что СССР мог получить второго Пеле.
— Спрашивать о том, смотрите ли вы футбол, наверное, даже некорректно. А где вы его смотрите: на стадионе или предпочитаете дома, на диване?
— Раньше любил на стадионе. Теперь дома, с друзьями, все-таки возраст дает о себе знать — боюсь сквозняков, боюсь простудиться.
— На последнем чемпионате Европы были?
— Нет, не удалось.
— Как вы думаете, почему нашей команде никак не везет? И что случилось с российским футболом?
— Знаете, это очень хорошо, когда в команду приглашают иностранных футболистов, тренеров. Но нельзя, чтобы из 10 игроков девять были иностранцы, это неправильно! Это бессмысленная трата денег. Лучше бы построили хорошую детскую спортивную школу, создали тренировочную базу, подобрали тренерский состав и воспитывали своих спортсменов. Уверяю, у нас есть замечательные тренеры, которые ходят без работы; недавно, кстати, с одним я встречался, и он как раз говорил: «Никуда не берут! Не знаю, что делать». Надо деньги тратить на детей, вкладывать в детей — это наше будущее. Но почему-то этого делать не хотят…
«Я сам в прошлом футболист — такого в жизни насмотрелся! Например, когда арестовали Берию, нас, маленьких мальчиков, 14 — 15-летних, привезли в Москву на товарищеский матч, я был капитаном сборной Грузии. И помню, когда мы выходили на стадион, с трибун неслись такие выкрики! Нас обзывали черномазыми спекулянтами... Поэтому, пройдя все это, потом уже более спокойно смотришь футбол».
— А развал Союза сыграл какую-то роль? Ведь раньше в сборную собирали лучших футболистов со всех республик.
— Конечно, повлиял. И тем не менее я уверен, что Россия вполне способна воспитать свои таланты, их, кстати, очень много, просто с ними надо работать.
— Последний вопрос: вы никогда не жалели, что стали певцом, а не футболистом?
— Нет, ни о чем не жалею. Даже думаю: если бы это случилось раньше — было бы лучше.
Cannot find 'cross_link' template with page ''