Андрей АНДРИЯНОВ: «Нужно работать, а не фиксировать недостатки»
В его кабинете стоят пять телефонов – городской и еще четыре для прямой связи с разными структурами. Его работа – своего рода мостик для связи органов власти всех уровней с населением, правоохранительными и надзорными органами. Ведь он представляет на Южном Урале президента страны. За 2,5 года ему пришлось поработать с командами двух губернаторов и решать самые острые вопросы. О том, что будет с имуществом закрытых военных вузов, зачем менять милицию на полицию, а также какие поправки в федеральное законодательство сейчас обсуждаются, рассказал главный федеральный инспектор в Челябинской области Андрей АНДРИЯНОВ.
- Андрей Сергеевич, вы на своем посту работаете уже 2,5 года. Что за это время удалось сделать и чего не удалось?
- Этот период был насыщен событиями. Заступая на эту должность, я поставил перед собой цель сформировать эффективную команду и выстроить систему, которая позволила бы решать основную мою задачу, то есть осуществлять контроль за выполнением поручений, распоряжений и других решений Президента РФ. Считаю, что мне удалось реализовать эти задачи. Мы не допустили серьезных срывов в сроках выполнения поручений, а их было достаточно много. Только в прошлом году - 37 поручений, ответственным за выполнение которых являлся губернатор. В этом году их уже порядка двух десятков. Совместными усилиями удалось добиться главного — все они были выполнены в срок и в полном объеме. Также в мои обязанности входит координация действий федеральных ведомств, расположенных в регионе. На Южном Урале их 41, половина наделена контролирующими функциями.
- Насколько мне известно, не со всеми из них легко работать.
- Проблемы были, но Челябинская область — один из первых субъектов на территории УрФО, который сформировал системный подход к решению таких вопросов. По распоряжению губернатора было создано Главное управление по взаимодействию с полномочным представителем Президента РФ. Эта не очередная бюрократическая структура, а дееспособное подразделение, которое ведет системный мониторинг и предлагает конкретные управленческие решения. Конечно, не всегда при этом вопросы координации удается решать в полном объеме. С теми ведомствами, которые наделены контрольно-надзорными полномочиями, ситуация более благополучная. Есть 294-й федеральный закон, который помогает бизнесменам защититься от необоснованных проверок. Сейчас любые внеплановые проверки проводятся только с санкции прокуратуры. А чтобы федеральные структуры не приходили в разное время в одни и те же фирмы, формируется большой сводный план проверок. Он публикуется на сайте прокуратуры.
- А как же эффект внезапности?
- Эффект внезапности — вещь хорошая. Но ожидание проверки людей мобилизует. Для внезапных проверок нужны основания. Ими могут стать, к примеру, заявления граждан. Если вы заходите в магазин, а там стоит неприятный запах, никто не мешает вам пожаловаться в Роспотребнадзор.
- Такие обращения нередко пишут, чтобы вставить палки в колеса конкурентам.
- На этот случай законом предусмотрена ответственность за ложный донос.
- Кого-то уже наказывали за него?
- Практика показывает, что большинство заявлений подтверждаются. К тому же сейчас у контрольно-надзорных органов выше ответственность за принятие решений. Я считаю это абсолютно правильным.
Решения «в ручном режиме»
- И все-таки почему, на ваш взгляд, проблемы чаще всего возникают при взаимодействии с одними и теми же ведомствами?
- Сейчас на слуху ситуация с Минобороны. Именно с этой проблемы мы начинали совместную работу с администрацией Челябинска – вопрос был связан с военным госпиталем. К сожалению, он до сих пор полностью не решен. Еще вспоминаются проблемы с котельной ЧВВАКУШа, которая возникла в прошлом году перед отопительным сезоном, когда выяснилось, что из четырех котлов работает только один и зимой люди могут остаться без отопления. Есть и другие проблемы, не связанные с Челябинском, которые решаются не быстро. Объясняется все просто. Министерство обороны – громоздкая структура, в которой еще не завершено реформирование. Раньше в области был начальник гарнизона, квартирно-эксплуатационные части, которые занимались подготовкой к зиме и прочими коммунальными вопросами. При возникновении проблем было с кем разговаривать. Сейчас все осложнилось. Центральный военный округ включает в себя немало субъектов РФ, квартирно-эксплуатационных частей нет. С Минобороны по договору работают гражданские структуры, головные офисы которых находятся в Москве, представительства - в Екатеринбурге. А на местах есть некие люди, которые не могут принимать решения и не имеют бюджета. Вести диалог с ними сложно. Во-вторых, эта структура закрытая. Вспомним, например, ситуацию со взрывами. Можно было объяснить свои действия до того, как люди начали жаловаться. Большого секрета в этом не было. У нас же страсти накалились до такой степени, что замминистра обороны пришлось ехать на Южный Урал.
- С территориальным управлением Росимущества почему так непросто выстраивались отношения?
- Здесь объективных причин для возникновения проблем в плане общения с муниципальными и областными властями я не вижу. Думаю, что виной всему не совсем продуманная кадровая политика. Управление лихорадило, были не удачные назначения, некоторые из них закончились возбуждением уголовных дел. Сейчас назначен исполняющий обязанности руководителя областной структуры. Я уже высказал ему свои пожелания. Его цель – в ближайшее время навести порядок в учреждении и в имуществе РФ, находящемся на территории региона. Здесь, с моей точки зрения, в прошлые годы допускались крайности. С одной стороны, немалое количество земель сельхоз назначения передавалось коммерческим фирмам в пользование на не самых выгодных для государства условиях. Потом эти участки непонятным образом переводились в несельскохозяйственные, и там начиналось строительство. С другой стороны, не очень понятна наипринципиальнейшая позиция, которая не давала возможности Челябинску расширяться и строить дома. По моему поручению исполняющий обязанности ведомства направил ряд материалов в правоохранительные органы, чтобы там дали правовую оценку тому, что делалось.
- Вам довелось поработать с двумя командами губернаторов. С кем работа была эффективнее?
- С командой губернатора Михаила Юревича я ощущаю себя совершенно комфортно. Потому что, повторюсь, выстроена система. При вскрытии нарушений я вижу абсолютно адекватную реакцию. С муниципалами тоже отработан алгоритм действий. Особенно с областным центром. Было немало ситуаций, когда ко мне за помощью обращались областные и городские власти. Иногда мне приходилось обращаться к ним, когда решение проблем наших жителей, направивших заявления президенту, формально выходило за рамки правового поля. В таких ситуациях я всегда встречаю понимание. С другой стороны, все познается в работе. Поручения главы государства, которые давались за 2,5 года моей работы, не всегда были простыми. Особенно вспоминаю поручение об обеспечении жильем ветеранов Великой Отечественной войны. Что греха таить, на сумму в 960 тысяч рублей, которая выделялась, найти жилье в Челябинске было крайне сложно. Мы сидели с тогдашним заместителем главы города Вадимом Евдокимовым и «в ручном режиме» решали, как это все сделать.
- Каким образом решили проблему?
- Тут важную роль сыграла добрая воля строителей. Мы понимаем, что, даже продав квартиру за 960 тысяч рублей, строитель не останется внакладе. А тогда речь велась не о тысячах квартир, а о нескольких десятках. К сожалению, у нас ветеранов не так много осталось. В подобных критических ситуациях совместная работа в «ручном режиме» всегда помогает. Ведь самое простое - сказать: «Мы не можем» - и привести тысячу причин. Сложнее сказать: «Да, мы это сделаем, но потребуется это и это». Обладая контрольными функциями, самое простое – фиксировать недостатки. Сложнее, а я именно такую задачу перед собой ставлю, добиться, чтобы поручение было выполнено качественно и в срок. Для этого нужно не кулаком по столу стучать, а садиться и одной командой решать вопрос.
«Цифровой эквилибристики» не будет
- Вы, наверное, не будете комментировать решение о закрытии военных учебных заведений области. Но что будет с их имуществом?
- Я свою позицию по этому вопросу обозначал и делал это публично. Это болезненное решение, которое затронуло интересы огромного количества людей. Но Верховный главнокомандующий поставил задачу, министр обороны ее реализует. Понятно, что армии такое количество офицеров и, соответственно, курсантов не нужно. Но никто не говорил, что не надо решать проблемы людей, которые остаются без работы, преподавателей. Только в автомобильном училище мест лишились 200 человек. Ситуация с танковым училищем еще более напряженная. Я недавно был там – выдрано все что можно, вплоть до дверных косяков и труб, потому что нет возможности охранять территорию. Использование этого имущества рачительным я бы не назвал. Сейчас аппарат полпреда ведет переговоры о передаче субъекту РФ части имущества Минобороны. Губернатор Михаил Юревич высказал мнение о том, что на территории области может быть создан кадетский корпус. Ведутся переговоры, чтобы предложение нашло одобрение. Я считаю, это хороший вариант. Чем больше мальчишек мы заберем с улицы, тем больше детей получат качественное начальное образование и воспитание. Никто не говорит, что они после этого должны становиться военными.
Второй серьезный вопрос – передача имущества военных городков. Там проблема в том, что имущество передается, а земля - нет. Как в таком случае поддерживать коммунальное хозяйство – содержать в порядке сети и так далее? Кто станет вкладывать деньги в участок, если земля не его?
- Поговаривают, что ЧВВАКУШ постигнет та же участь…
- Я не исключаю такой возможности. Но в любом случае у нас есть авиационная военная база, на которой нужно будет поддерживать порядок. Вопрос в другом. Мы не обсуждаем целесообразность наличия военных училищ. Это определяет Министерство обороны. Но при наличии таких вопросов необходимо учитывать мнение муниципальных и областных властей по возможности передачи имущества. Нельзя решать все в пожарном порядке. Сейчас, к примеру, военные городки передадут. Не за горами отопительный сезон. А в бюджете области и муниципалитетов сумма на их подготовку не заложена.
- Еще одна важная реформа – реализация закона о полиции. Как вы считаете, насколько это целесообразно?
- Первый опыт обсуждения федерального закона в России касался как раз закона о полиции. Мнений было множество. Часть была учтена, что-то изменили, что-то добавили. Все мы понимаем, что перемены в системе МВД назрели. Это произошло не сегодня и не вчера. Цель реформирования – повысить качество работы службы и улучшить обеспечение сотрудников и ведомства. С 1 января 2012 года все подразделения МВД переходят на федеральное финансирование.
- Качество работы будет улучшено за счет сокращения состава?
- Любая процедура аттестации – своеобразное сито. Не всегда руководителю просто избавиться от нерадивых сотрудников. Я как бывший сотрудник правоохранительных органов понимаю, что для этого нужно пройти процедуру дисциплинарных взысканий, доказать, что человек не соответствует требованиям. Если не выполнить какой-то из пунктов, нерадивый сотрудник восстанавливается на работе по решению суда. Для руководителей переаттестация – возможность избавиться от людей, которые не могут или не хотят хорошо работать. Есть еще один момент. С изменением законодательства конкретизируются обязанности полицейского. Они направлены на большую открытость. Эти изменения нацеливают человека на улучшение работы. В последнее время гарнизон резко сократился – ушли порядка четырех тысяч человек. Были опасения, что это негативно отразится на работе полиции. Но статистика показала снижение количества преступлений.
- С какого периода?
- В течение последних 1,5 – 2 лет. В то же время раскрываемость выросла до 58 процентов. 42 процента нераскрытых преступлений, конечно, тоже немало. Но работа в этом направлении ведется. Стопроцентной раскрываемости добиться невозможно. Но нужно стремиться, чтобы хотя бы не менее 75 процентов преступлений, совершаемых в общественных местах и на улице, были раскрыты. И это не игра цифрами – ГУ МВД поставило такую задачу. Сейчас играть цифрами опасно. Прокуратура наладила тотальный контроль над этой сферой. А со следующего года вся статистика будет поступать не в информационный центр ГУВД, а в прокуратуру. Это значит, что никакой «цифровой эквилибристики» быть не может.
- Сейчас она есть?
- Безусловно. И факты, когда человека просто отфутболивают, не единичны.
- К вам с такими обращениями приходят?
- Таких обращений немного, но они есть. К сожалению, когда люди жалуются на невнимание со стороны правоохранительных органов, в 90 процентах случаев их слова подтверждаются.
Достучаться до президента
- А обращались те, кого «засудили»?
- Это не правовое понятие. Вообще, приговор крайне редко устраивает и потерпевшего, и обвиняемого. Кто-то считает, что его незаслуженно наказали, другим наказание кажется недостаточно суровым. Хотя, если брать статистику, количество отмененных приговоров не так уж велико. К тому же есть федеральный закон, запрещающий нам по существу рассматривать обращения, в которых оспариваются судебные решения. Судебная власть у нас самостоятельная, и никто, даже глава государства, не имеет права вмешиваться в деятельность суда. Процедура отмены судебного решения одна – добиться этого в кассационной инстанции.
- Но у нас, чтобы обжаловать решение суда, надо квартиру продать…
- Я бы не стал так говорить. Подать кассационную жалобу – не самая сложная процедура, учитывая, что в области свыше 20 учебных заведений готовят юристов. А иного пути нет ни в одной стране мира. Если есть возможность вмешиваться в деятельность суда, это прямое нарушение принципа судопроизводства. О демократии речь не идет.
- С какими еще вопросами к вам приходят?
- Люди идут с разными вопросами. Кого-то тревожат шумные соседи, кто-то высказывает соображения относительно корректировки федерального законодательства. Но нужно понимать, что бегущая из крана вода – прерогатива ЖЭКа, и не совсем логично обращаться с этой бедой к главе государства. Тем не менее, такие обращения есть. Это еще с советских времен пошло, когда считалось, чем выше уровень обращений, тем лучше будет результат. Жители не привыкли, что свои проблемы нужно решать в рамках существующего правового поля. Если мы сами выбираем управляющую компанию, которая обслуживает наш дом, давайте спрашивать старшего по дому, руководителя компании. Если там категорически не хотят работать, есть районная администрация, городская. Мы по 60 процентам обращений даем разъяснения порядка действий – говорим, куда следует обратиться, что написать.
- Предложения, которые люди высказывают, направляете президенту?
- Конечно. Наша задача – приблизить работу главы государства к населению. Из общего количества людей, которые обратились к президенту, более двух процентов – те, кто высказывал предложения. Мы отправляем их в центральную приемную президента. Если люди проявляют активность, это приветствуется.
- Я заметила, что многое из того, что обсуждалось на уровне региона несколько лет назад, сейчас воплощается в форме поправок и новых законов.
- Тут нет ничего удивительного. Обсуждения возникают не на пустом месте. А потом заботы и чаяния людей обретают материальную форму – законопроекта. Я не думаю, что мы в этом смысле самый уникальный субъект РФ, такая процедура есть и у наших соседей. Активность в регионах не остается незамеченной.
- Что обсуждаемого сейчас может быть реализовано в ближайшие годы?
- Проблем немало. Например, как обеспечить безопасность граждан с помощью общественности. Практика показывает, что во многих муниципалитетах к этому возвращаются. В области был принят Закон «О добровольных народных дружинах». Но в связи с тем, что на федеральном уровне такого закона не было, ряд положений опротестовала прокуратура. И теперь его нет. Мы активно поднимаем этот вопрос, чтобы на федеральном уровне был принят подобный закон. Ряд поправок и дополнений касается обеспечения жильем детей-сирот. Нужен некий механизм, который бы позволил контролировать этот процесс, чтобы мошенники не могли отнять у них жилье. С одной стороны, это взрослые люди, которых невозможно ограничивать в правах. С другой, надо их защитить. Сейчас этот вопрос обсуждается на федеральном уровне.