Дмитрий Чербаджи: «Миллиметр к миллиметру....»
Художники не рисуют. Дети рисуют, рисуют и взрослые самых разных профессий, рисуют даже дельфины и слоны... А художники, - если, конечно, это настоящие художники, - пишут.
Дмитрий Чербаджи живет и работает в Москве. Хотя он мог жить и работать в любом другом месте. Почему бы и нет? Важным здесь является лишь повод тире причина его визита в Челябинск. 29 марта в Челябинском театре оперы и балета имени М.Глинки ожидается премьера балета «Синдбад». Чербаджи имеет самое непосредственное отношение к данному событию. Он – художник-постановщик балета. 19 марта на сцене театра прошла первая репетиция в декорациях. «Примерка» требовала присутствия автора.
- Идея спектакля родилась давно, года три-четыре назад, - рассказал Дмитрий Чербаджи. - То, что сейчас происходит на сцене (имеются ввиду репетиции спектакля – авт.), - еще полуфабрикат. В центре идеи – классическое произведение, но его все равно нужно переводить для сцены. На мой взгляд, все очень интересно придумано. И Георгий Гаранян (композитор выполнил аранжировку сюиты «Шехерезада» Николая Римского-Корсакова – авт.) интересно с музыкой поработал. Тут главное придумать пластическую изюминку. Дальше все проще идет, обрастает картинами. «Синдбад» довольно легко пошел, без страданий.
- И в чем заключается эта изюминка?
- Балет очень динамичный. От меня требовалось это подчеркнуть. Через весь сюжет проходит корабль путешественников. Он будет возникать то во дворце, то на площади, то в пещере. Задача художника – создать атмосферу на сцене, чтобы она не противоречила музыке и способствовала развитию сюжета. Тогда может получиться что-то интересное, а не так, что художник сам по себе, балетмейстер сам по себе.
- Перед Вами ставили какую-то конкретную задачу?
- Безусловно. Но мне никто не указывал: сделай то-то и то-то. Идея рождалась сама собой. Хотя я не считаю пожелания балетмейстера диктаторскими, которые следует воспринимать в штыки. В данном случае именно спектакль, сама идея и музыка указывают, как оформить сцену. Если мы говорим о Востоке, то это должен быть интерьер яркий, праздничный, красивый, с какими-то нейтральными и морскими перебивами.
Другие спектакли не требуют такой роскоши, нуждаются в более аскетичном оформлении. В любом случае пространство сцены должно работать. Музыка требует цвета, огромное значение имеет свет. Сейчас на сцене висят пока тряпки, а когда пространство наполнится,
будет светиться и сзади, и спереди, объемно, рельефно.
Вот мы первый раз повесили декорации, смотрим. Что-то замечательно сделано, где-то какие-то технические моменты надо подправить. Макет делается в масштабе, миллиметр к миллиметру. Так же и переносится. Тут чисто монтировочные дела. Что-то морщит? Надо выравнивать, чтобы идеально висело.
- Вам как художнику, наверное, обидно бывает, когда современные режиссеры отказываются вообще от декораций?
- В музыкальном театре декорации, свет имеют большое значение. В драматическом еще можно с тремя табуретками сыграть. И то это мало интересно. Людям зрелище нужно. В 60-е годы 20 века в Европе, Америке, действительно, экспериментировали, пытались избавиться от декораций. Но поняли, что это путь в никуда. Все вернулось на круги своя.
Сейчас, наоборот, все репертуарные оперные театры возвращаются к классическому решению спектаклей. Это красиво и интересно. Например, в Большом театре сейчас «Корсара» сделали. Откопали где-то эскизы 19 века. По ним и исполняют. 100-процентная классика. В «Синдбаде» (то есть в спектакле, постановщиком которого является балетмейстер Валерий Кокорев), скорее, неоклассицизм. Было время, когда пытались экспериментировать с декорациями. Но у нас почему-то только сейчас созрели, по сути же – изобретают велосипед.
- Случалось ли в вашей практике, что костюмы, красивые на бумаге, оказывались непригодными для танцоров?
- Костюмы должны вписаться в пространство, не противоречить музыке, и при этом иметь какое-то пластическое решение, чтобы артистам было легко танцевать, удобно. Тут много составляющих. И только с опытом приходит понимание, как совместить в костюме идею и практичность. Бывали, конечно, случаи, когда костюмы приходилось упрощать. Но сейчас, когда я делаю эскиз, уже знаю, что получится в итоге.
- Существуют какие-то общие правила при оформлении сцены, которые используют абсолютно все художники?
- Красиво должно быть на сцене и зрителю – интересно – это единственное правило. В принципе, училища, художественные институты дают основы оформления сцены, но образование – не главное. Случается и такое: вроде и талантливый, и школа есть, но что-то не получается, не хватает багажа. Был, к сожалению ныне покойный, Давид Боровский, известный художник, с мировым именем, один из лучших в России. Так у него образования вообще не было. В детстве только художественную школу закончил, пришел в театр работать. От бога одаренный человек.
- Работа театрального художника вас полностью устраивает?
- У меня, к счастью, тот идеальный случай, когда работа обеспечивает и вместе с тем получаешь от нее огромное удовольствие. С десяток художников в России еще живут так. Не все, конечно. Мне кажется, я удачливый человек. Каждая премьера – это удача, когда твоя идея воплощается на сцене.