«12»
Одна молодая пара обсуждала планы на вечер. Все дороги в этот вечер вели в кинотеатр, оставалось только выбрать фильм. «12» Михалкова, конечно, нужно посмотреть, но не хочется», - подвел итог обсуждению молодой, лет 25-ти, парень. Почему не хочет – понятно. Потому что «нужно». Все, что связано с принуждением, мало относится к развлечению, а вечер он намеревался провести легко и непринужденно. Но вот почему «нужно»? Кто ему сказала, что картина «12» из разряда «нужных»? И почему он заранее решил, что просмотр фильма не доставит ему удовольствия? Загадка, казалось бы, простая, но, найдя верный ответ, мы можем даже с высокой долей вероятности предсказать, получит ли картина «Оскар».
О том, что «12» будет представлять российский кинематограф на «Оскаре», было понятно с самого начала, а официально объявлено в конце сентября: 20 числа состоялось заседание Российской «оскаровской» комиссии. Фильм-номинант сначала обсуждали, а затем выбирали путем закрытого голосования.
В «золотой» список попали девять картин: «Артистка» Станислава Говорухина, «Волкодав» Николая Лебедева, «Граффити» Игоря Апасяна, «Груз 200» Алексея Балабанова, «Изгнание» Андрея Звягинцева, «Ничего личного» Ларисы Садиловой, «Простые вещи» Алексея Попогребского, «Путешествие с домашними животными» Веры Сторожевой и «12» Никиты Михалкова. По условиям конкурса, фильм должен был выйти в коммерческий прокат с 1 октября 2006 по 30 сентября 2007 года.
Никита Сергеевич просит не проводить параллели с работой Сидни Люмета. Не будем. К сожалению или к счастью, «12 разгневанных мужчин» кинотеатр имени Пушкина представил зрителю только 11 октября, спустя три недели после выхода в прокат работы Михалкова. К счастью – потому что 90 процентов россиян, посмотревших фильм «12», воспринимали происходящее на экране, так сказать, незамутненным сознанием. К сожалению – потому что сравнение неизбежно, ведь, как ни крути, а речь идет о римейке.
Первое впечатление от «12»: фильм понравился. Когда побежали титры, сомнений в этом не было. Но стоило освободиться от опьяняющего эффекта большого экрана, углубиться в анализ, как появилось легкое недоумение. Позволительно ли такому опытному режиссеру, как Никита Михалков, допускать сценарные ляпы в картину, которая к тому же является, судя по его словам, долгожданным «ребенком»? По-моему, нет.
Кто-то, очевидно, бросится на защиту фильма: «Главное – идея, замечательная актерская игра». Ну, да, главное, точнее – определяющее успех или неуспех картины. А как же быть с чувством прекрасного? Его не обманешь. Помните: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»? Антон Чехов «Дядя Ваня».
«12» - как подготовленный к пошиву дорогой костюм. Отдельные части его швея собрала на руках, но еще не прострочила на машинке. Если приложить силу, взять неаккуратно, - разойдется по швам, развалится. Мелкие алогизмы в виде, например, забытого в женской раздевалке бюстгальтера «невероятных размеров», опустим, все же мне не хочется быть чрезмерно капризной. Но никак не выходит из головы пассаж явно надуманный: «чечененок» лет пять живет в Москве и до сих пор «плохо говорит по-русски». Может быть, все это время он провел в четырех стенах? Вряд ли. Подросток выглядит здоровым.
Для чего вообще нужно было подмечать эту особенность персонажа? Совершенно очевидно, что данный факт был необходим режиссеру, чтобы «склеить», привести в равновесие отдельные части сценария. Люмету было проще: его мальчик просто-напросто отсутствовал в момент преступления, поэтому ему не нужно было называть убийц в суде – он их не видел (придерживаемся версии, что парень невиновен).
В нашем случае все гораздо сложнее. Как в действительности повел бы себя ребенок, потерявший единственного близкого человека, если бы мог объяснить судье, что происходило в день убийства на самом деле, Никита Михалков, да и два других сценариста фильма – Владимир Моисеенко и Александр Новотоцкий, – не знают, точнее, не хотят знать. Им важно, чтобы присяжные заседатели сами догадались. Без этого была бы уничтожена остросюжетность картины (не зря жанр «12» - психологическая драма, триллер), общение двенадцати превратилось бы в обыкновенную демагогию.
Еще одну серьезную логическую ошибку допускает в своем финальном монологе герой - многоопытный офицер тире свободный художник, которого играет сам Михалков. Обличая пассивность присутствующих коллег, он предлагает: давайте посадим парня, а потом найдем ему хорошего адвоката, добьемся пересмотра дела, возьмем «чечененка» на поруки, облагодетельствуем его. Объясните, зачем нанимать адвоката ПОТОМ? Чтобы злодеи не погубили? Но разве ПОТОМ, когда он, возможно, будет оправдан, злодеи откажутся от своей затеи? Вряд ли. Ведь парень, судя по заверениям офицера, обязательно начнет мстить, а злодеев много и они готовы на все. В любом случае его шансы на счастливую и долгую жизнь очень прозрачны.
Бывший русский офицер, который «бывшим не бывает…», выглядел бы гораздо убедительнее, если бы сказал: «Хорошо, отпустим подсудимого на свободу, но возьмем шефство над ним». Напыщенность речи при этом не пострадала бы. Но в этом случае был бы потерян один из главных конфликтов фильма. Зритель обязан был усвоить урок: слова – это еще не все. Недостаточно рассуждать, заявлять свою позицию, ее необходимо поступками подкреплять. А вот на поступки-то наши присяжные оказываются неспособными.
В варианте, логично выстроенном, кто-то из двенадцати, может быть, даже согласился бы поддержать паренька на первое время. Но такой поворот дела слишком хорош, он не устраивает режиссера. Перчинки, перчинки не хватает. Поднимать дело с нуля, искать адвоката, обязательно хорошего, чтобы брал много денег, но выиграл дело. А потом еще ждать, когда он это дело выиграет, а потом еще… Маета. Разумеется, никто не согласился поддержать гуманистические начинания офицера. Вот такой финал как раз логичен. Вот такой финал и должен был обозначить главный конфликт: то ли люди, то ли маски. Только что герои оказываются теми, кем они и были с самого начала, - обыкновенными обывателями.
Кстати, о масках. Актеры в фильме Никиты Михалкова играют безупречно или почти безупречно – это главное достоинство картины. Однако некоторые персонажи в отдельные моменты вдруг превращаются в кукол, типажи, сатиру на людей и образ мышления россиян. Долго распространяться на эту тему не стану. Отмечу для примера лишь не по годам развитого воробья (символ бесприютной русской души, обязательно придерживающейся православия, свободной и справедливой, способной обкакать обидчика так, что ему мало не покажется) и телевизионного продюсера, маменькиного сынка, в исполнении Юрия Стоянова.
Юрий Николаевич своей игрой очень напомнил персонажей «Городка». Российскому зрителю в этом амплуа он привычен, хотя Стоянов способен и на большее: в БДТ он играл, между прочим, Моцарта в спектакле «Амадеус» и, как утверждают коллеги по цеху, неплохо справлялся с ролью. Телепродюсер - герой фильма «12», это сходство с «горожанами» приветствует: в его портмоне лежит фотография часто упоминаемой мамы – зоркий зритель наверняка заметил, что на фотографии изображен сам Стоянов в юбке и с накладным бюстом – это даже не аллюзия на «Городок», это крик по «Городку».
Некоторые критики тут же задумались: а не пародия ли сей пассаж на кинопродюсера, одного из создателей канала «РЕН ТВ» Дмитрия Лесневского? Никита Михалков недоумевает, откуда такие домыслы: «Я даже с ним толком не знаком! Я хотел снять серьезное кино, а не юмористическую передачу». В таком случае, к чему эти шалости? Просто так? Чтобы зритель не скучал? Глупо, ведь «12» - это «серьезное кино».
Никита Михалков мечтает, чтобы его фильм «был услышан» и «разбежался» по фразам, ушел «в народ». Тылы своих амбициозных пожеланий Никита Сергеевич надежно защитил пафосом национальной русской идеи. Ну, какой русский возьмется критиковать русскую идею? А если возьмется, значит, и не русский он вовсе. По крайней мере, есть надежда, что «настоящие русские» возьмут предателя на заметку и заклюют его, то есть защитят фильм от нападок небожителей. Очень выгодная позиция и на случай провала картины на «Оскаре». Так что при любом раскладе фильм «12» обречен на успех.