Такая актуальная пьеса Островского из второго ряда
Репертуар самого экстравагантного челябинского театра пополнился новым ярким спектаклем. Премьерные показы «Дикарки» идут с аншлагом и вызывают немало споров у театральной публики. Кто она, главная героиня, буйное дитя природы или просто очередная Лолита? Какую сверхзадачу поставил перед собой режиссер-постановщик Юрий Бобков? В чем смысл такого финала? Об этом наш корреспондент узнал из уст самого художественного руководителя театра.
Вечная проблема театров — где взять хорошую современную пьесу, когда классика заезжена, а, по признанию, ставить «про куклу Барби неинтересно». Как всегда, упорные поиски приводят к закономерным случайным открытиям.
— Пару лет назад, — делится Юрий Иванович, — мне попался семитомник Островского. Классик написал огромное количество пьес, а эксплуатируют у него от силы десяток. Я наткнулся на целый пласт его пьес второго ряда, совершенно замечательных. В частности, меня заинтересовала пьеса «Дикарка». Это не тот Островский, к которому мы привыкли. В данном случае он больше похож на раннего Тургенева. А сюжет — это вообще набоковская «Лолита» через 50 лет. И самое главное, я вдруг почувствовал такую вещь: столкновение цивилизаций в лице двух центральных героев. Он вечно в Париже живет. Она — в деревенской дикости. В хорошем смысле: дикости как человеческой свободы. Мы с вами живем, суетимся в городе. У одного интересная работа, у другого не очень. Но всем нам кажется: вот это все очень важно… А я, к примеру, начинаю полноценно жить, когда в свой любимый Кисегач уезжаю. Вот я под лозунгом «Все в Кисегач!» и делал эту пьесу.
Вертикальная река
Помимо тщательного, здорово прописанного Островским сюжета, такого вот, под «Лолиту», режиссеру пришлось очень много чего дополнительно придумать. Действие происходит в обычном поместье 80-х годов XIX века, но накануне и в ночь Ивана Купалы. Это самый дикий праздник, и в то же время это праздник любви. Поэтому в спектакле звучит около 15 языческих песнопений. Их превосходно поют актеры — не под фонограмму, вживую, потому как целый год учились петь. Вообще действие насыщено всевозможными звуками, которые завораживают зрителя.
— Это корневой фольклор, — поясняет Юрий Бобков. — Профессор института культуры Надежда Бухарина готовила песни. Поют у нас все.
Разговоры и песни «за рекой» таинственно вибрируют, удаляются и приближаются, внезапно вырываются на авансцену. Да еще колокольчики, птичьи голоса и специально организованная какофония — все это раздвигает пространство и помогает двигать сюжет. Так что «Дикарка» — это практически музыкальный спектакль. Не обошлось и без танца. Сочетание песенной языческой древности и современной хореографии, наработанной актерами «Манекена» с «Театром современного танца», дало поразительный эффект. Кажется, убери все это сумасшедшее кувырканье парней и девушек в белых холстинах — и спектакль потеряет и «стереофоничность», и смысловую цельность. Но вот, оказывается, и сложные акробатические номера не помеха.
А если в «Манекене» не потекла вода, так это и не «Манекен» вовсе. Юрий Бобков все-таки выпускник автотракторного факультета, и без инженерных сооружений обходиться не считает возможным. В «Дикарке» река — вертикальная и живая.
Заколдованная роль
В «Дикарке» две бенефисные роли: Александр Львович Ашметьев, барин из Парижа (Валерий Жеребцов), и дикая девчонка Варя (Татьяна Пешехонова). Между аристократом, который «учился за границей изящно проживать деньги», и дочерью управляющего имением, «дикаркой», вспыхивает роман. Весь сюжет пьесы держится на нем.
— С Валерием Жеребцовым мы когда-то в студенческом театре начинали, — вспоминает Юрий Иванович. — Потом он уходил из театра, потом снова пришел. И это почти первая для него такой величины роль, с которой он справился. Дикарку играет моя вчерашняя студентка Таня Пешехонова. До этого все, кто репетировал роль — одна студентка и две мои актрисы, — оказывались в интересном положении. Три актрисы! Я уже решил, что надо хоронить спектакль. Но предложил сыграть двум девчонкам-выпускницам, хотя я их раньше не рассматривал на эту роль. И они меня убедили. Особенно Татьяна. «Дикарка» — пьеса про любовь, которая, как известно, на все времена. Это ясно. Но есть и другие неувядающие «ценности». Островский устами Вершинского (который «далеко пойдет») ставит диагноз обществу: «Апатия, лень, расчет на наживу». Деньги — это нержавеющая пружина сюжетов не только Островского, но и Достоевского, Чехова. Кстати, по-чеховски здесь возникает вопрос: рубить или не рубить парк? Главный герой, Ашметьев, «этот кающийся идеалист», сбрасывает с себя маску и заодно делает выбор между «ландшафтом и доходностью» в пользу последней. Очень узнаваемо. И порывы его души возможны только до известного предела.
Другое дело Варя («Я дикая, что придет мне в голову, то и делаю»). Сегодня бы ее назвали «отвязной», без тормозов, раз бросается очертя голову в любовь, а могла бы и в реку. Кажется, если любви не получается, то непременно пьеса кончится трагически. Вот уж заголосили и нянька Вари, и ее отец: «Смерть кругом!..» Но не вышло по-старому, по традиции, чтоб на рельсы. Получилось вырваться на свободу. Неожиданный хеппи-энд застает публику врасплох.
Человек себя проявляет по-раз-ному в жизни. Но по-настоящему человек остается человеком только на свободе. Кажется, зритель это почувствовал. Без потери нравственности.