В круге любви
Судьбоносное знакомство писателя Дмитрия Мамина-Сибиряка с московской актрисой Марией Абрамовой перевернуло его жизнь, заставило страдать смертельно больную жену и вынудило самого писателя навсегда покинуть Урал.
На дворе был жаркий сентябрь 1890 года. Дмитрий Наркисович только что вернулся с охоты, когда ему сообщили, что в Екатеринбург приехала московская артистка и желает с ним увидеться. Мамин решил не откладывать с визитом и, переодевшись, отправился к каменному флигелю госпожи Клушиной, где квартировалась незнакомка. В меблированных комнатах его встретила молодая женщина в чёрном костюме. Она представилась: Мария Морицовна Абрамова, - и передала Мамину письмо от Владимира Короленко, с которым была дружна.
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (настоящая фамилия Мамин). Родился 25 октября (6 ноября) 1852 года в Пермской губернии (ныне посёлок Висим Свердловской области). Русский прозаик и драматург. Его называли «русский Золя», является одним из создателей отечественного социологического романа.
Родился в семье заводского священника. Получил домашнее образование, затем учился в школе для детей рабочих, позднее — в Екатеринбургском духовном училище и в Пермской духовной семинарии. В 1872 году поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию на ветеринарное отделение, не окончив которую, перешёл на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Летом 1877 года вернулся на Урал к родителям. В Екатеринбурге женился на Марии Алексеевой. В эти годы совершил много поездок по Уралу, изучал историю, экономику, этнографию Урала, знакомился с народной жизнью.
Его наиболее известные произведения: романы «Приваловские миллионы» (1883), «Золото» (1892), «Хлеб» (1895); сборники «Уральские рассказы» (1895), «Сибирские рассказы» (1889), «Алёнушкины сказки» (1894 — 1896), «Серая шейка» (1893), «Зарницы» (1897).
«Первое впечатление от Марии Морицовны получилось совсем не то, к какому я был подготовлен. Она мне не показалась красавицей, а затем в ней не было ничего такого, что присвоено по штату даже маленьким знаменитостям: не ломается, не представляет из себя ничего, а просто такая, какая есть в действительности. Есть такие особенные люди, которые при первой встрече производят такое впечатление, как будто знаешь их хорошо давно», - писал Дмитрий Наркисович под впечатлением от знакомства.
Приезд в Екатеринбург для Абрамовой был вынужденным бегством. Её амбиции простирались гораздо дальше провинциальных подмостков. В Москве она открыла свой театр, который первое время даже пользовался успехом, но не выдержала конкуренции и, ославленная столичной прессой, имея огромные долги, приняла предложение антрепренёра П.Медведева. В Екатеринбурге жили родные Марии Морицовны, они переехали сюда из Перми в 1886 году: брат Владимир был первой скрипкой в оркестре екатеринбургского театра.
Роман между актрисой и писателем развивался на глазах у людей. Он часто посещал спектакли с её участием и открыто восхищался игрой Абрамовой. Современница вспоминает: «На моих глазах происходило перерождение Мамина в другого человека… Куда девался его желчно-насмешливый вид, печальное выражение глаз и манера цедить сквозь зубы слова, когда он хотел выразить своё пренебрежение к собеседнику. Глаза блестели, отражая полноту внутренней жизни, рот приветливо улыбался. Он на моих глазах помолодел.
Когда на сцене появлялась Абрамова, он весь превращался в слух и зрение, не замечая ничего окружающего. В сильных местах роли Абрамова обращалась к нему, глаза их встречались, и Мамин как-то подавался вперёд, загораясь внутренним огнём, и даже румянец выступал на его лице». Мамин не пропускал ни одного спектакля с участием Абрамовой.
Той же линии поведения первое время придерживалась и местная газета «Екатеринбургская неделя», редактором которой и автором многих хвалебных рецензий был Пётр Галин. Пётр Николаевич в своих излияниях дошёл до того, что в одном из номеров даже опубликовал стихи собственного сочинения, посвящённые актрисе.
Однако по городу между тем поползли осуждающие слухи: «Мамин-Сибиряк увлечён актёркой. Ей 25, ему – 38!» Ещё больше подстёгивало общественную молву то, что писатель уже 12 лет как состоял в браке с Марией Алексеевой, которая была больше, чем просто жена, — другом и советчиком по литературным вопросам.
Как светский человек, Пётр Галин часто посещал уважаемые дома Екатеринбурга. Двери квартиры Абрамовой в дни её успеха часто открывались перед гостями. А Галин к тому же был тогда ещё дружен с Маминым-Сибиряком. Эта дружба обеспечивала ему долгие часы задушевных разговоров в кругу избранных. Пётр Николаевич умел вести беседу, оживить её весёлой шуткой, анекдотом или остротой, нередко завязывал дискуссии на литературные темы - словом, был у Абрамовой желанным гостем. Но вскоре Галин напрочь испортил о себе мнение.
По шесть спектаклей в неделю играла Мария Морицовна. Нередко спектакли шли с одной репетицией. Артисты едва успевали запомнить свои роли и выходы на сцену, так что о большом искусстве не могло быть и речи. 16 декабря Абрамова писала об этом Короленко: «Работы у меня здесь гибель страшная, и приходится играть каждый день почти и часто всё новые роли, ведь я всего два года, ещё взяла репертуар сильный драматический, а то пустое играла... Публика принимает хорошо, один бенефис мой прошёл 7 декабря. Был почти полный сбор... а пьесу я такую плохую поставила, что стыдно самой теперь перед публикой...»
В том же письме актриса пожаловалась: «С прессой здешней не лажу. Галин — ужасная дрянь — такой нечистоплотный, гадкий человек. Первое время он у меня бывал каждый день, превозносил мой талант, а в конце вздумал разыграть любовь с предложением произвести меня в знаменитости и сделать звездой на екатеринбургском горизонте. Когда я ему объяснила, что никогда не покупала себе рекламы, да ещё такой ценой, и выгнала вон, то нажила смертельного врага.
Вредит мне всё время и в труппе, и в газете, - я даже уехать хотела. Я себе представить не могла, до каких мерзостей может дойти человек. Но я решила отомстить ему, когда буду уезжать, - опубликовать в другой газете его письма ко мне, в которых он предлагает мне на выбор или любовь, или ненависть».
«Екатеринбургская неделя» начала планомерно уничтожать Абрамову: играет плохо, дикция ужасная и так далее в таком духе. Абрамова старалась не обращать внимания на злобные выпады в прессе, но она же была актрисой, к тому же женщиной. Однажды после очередной насмешливой басни в газете она достала свой никелированный пистолет и положила его под подушку. Скандал в прессе отразился и на отношениях с Маминым-Сибиряком. Он настаивал на том, что нужно игнорировать злопыхателей, не отвечать им пошлостью на пошлость, в результате актриса и писатель впервые поссорились.
Настала та точка кипения, когда оба влюблённых поняли, что жить так дальше невозможно. Абрамова и Мамин-Сибиряк приняли решение уехать из Екатеринбурга. Уезжали 8 марта 1891 года тайно, никого не предупредив. Дмитрий Наркисович не поставил в известность о своих намерениях даже свою жену, которая в то время была смертельно больна.
Из сплетен черпала друг и соратник писателя историю измены человека, которого боготворила много лет. Только благодаря случаю ей стало известно, что Дмитрий Наркисовчи намерен навсегда покинуть Урал. Тогда она написала ему прощальное письмо:
«Вы уезжаете завтра... Очень не желалось бы, чтоб из-за меня, и глубоко верю и желаю верить, что Вы вернётесь. Не бойтесь жить здесь, чтобы не столкнуться со мной: как не мешала Вам никогда, так и не помешаю потом... Вы уезжаете не простившись, приходите в дом без меня, мы расстаёмся как личные враги... Зачем?.. Почему?.. Что я Вам сделала?.. Верьте только тому, что где бы Вы ни были, в каких бы обстоятельствах ни жили, всегда и везде душа моя будет полна Вашими радостями и Вашими печалями...»
К сожалению, счастье писателя и актрисы было недолгим. Они прожили как гражданские супруги в Санкт-Петербурге всего год, даже не успели расписаться. Абрамова родила писателю дочку Алёнушку, заболела и вскоре умерла. Дмитрий Наркисович хотел покончить с собой, но любовь к маленькой болезненной девочке удержала его. Всю свою дальнейшую жизнь он посвятил дочери, стал писать для неё сказки, тем самым ознаменовав новый этап в своём творчестве.
Дмитрий Наркисович больше никогда не женился и никогда не возвращался на Урал, хотя в Екатеринбурге жила его мама. Он умер 15 ноября 1912 года в Санкт-Петербурге. Через два года после его смерти скончалась и его горячо любимая дочь. Писатель был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, рядом с ним — Алёнушка. В 1915 году на могиле установили гранитный памятник с бронзовым барельефом (скульптор И.Я. Гинцбург).
А в 1956 году прах писателя, его дочери и Марии Абрамовой, а также памятник были перенесены на Литераторские мостки Волковского кладбища. На барельефе памятника — Мамин-Сибиряк с дочкой. Внизу надпись: «Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец — вот где настоящая жизнь и настоящее счастье».