Хлеб – продукт политический?
Малейшее повышение цены на любой жизненно важный продукт традиционно вызывает приступы злорадства у заинтересованных лиц, которые немедленно начинают изобретать способы нажить на этом политический капитал. Между тем экономисты давно пришли к однозначному выводу: стоимость буханки хлеба зависит не от чьей-либо доброй или злой воли, а от вполне объективных рыночных процессов. На сегодняшний день мировые цены на зерно достигли критической точки – 280 долларов за тонну пшеницы.
Почему дорожает буханка
Первую причину такого положения дел эксперты видят в неурожае зерна в Канаде, Австралии, странах ЕС – крупнейших экспортерах зерна. Свой вклад в мировой дефицит зерна внесла и Украина. Из-за рекордной засухи аграрии этой страны потеряли 20-30% урожая.
В Париже цена на продовольственную пшеницу достигла на торгах 3 сентября рекордного уровня, поскольку трейдеры спекулируют на том, что Россия может сократить поставки. Мысль об ограничении экспорта российской пшеницы действительно имеет место быть: глава Минсельхоза Алексей Гордеев выступил с прогнозом – урожай пшеницы в этом году составит 76 млн. тонн, что на 2,4 млн. тонн меньше прошлогоднего объема. Решение может быть принято в течение первых двух недель сентября.
Мировой спрос на российскую пшеницу, помимо неурожаев на зарубежных полях, обусловлен еще и «нагрузкой» сельскохозяйственных земель, которые ранее были задействованы под засев другими культурами, необходимыми для производства биотоплива. Начиная с 2006-2007 года, в связи с взрывным ростом производства биоэтанола – более дешевого по сравнению с бензином топлива, которое вырабатывается из сельхозпродукции, - дисбаланс между производством и потреблением зерна достиг кризиса.
Всемирный ажиотаж и собственный небогатый урожай дали толчок к росту цен на зерно и в России. После заявления-прогноза Алексея Гордеева цены неуклонно поползли вверх. Пшеница третьего класса достигла средней стоимости 5,88 тысячи рублей за тонну, что составило девять процентов роста. Тонна зерна четвертого класса подорожала на 10 процентов – до 5,775 тысячи рублей. По оценкам аналитиков, это цены неурожайного 2003 года. Более того, впервые в новейшей истории российского зернового рынка котировки на новый урожай превысили стоимость зерна прошлогоднего урожая. Правда, глава Минсельхоза Гордеев заверяет, что существует госрезерв, а потому никакого ажиотажа быть не должно.
Тем не менее, если еще недавно цены на зерно составляли 150-170 долларов за тонну, то нынче они подбираются к отметке 290 долларов и продолжают расти. А если учесть, что за последние семь лет стоимость транспортных услуг возросла на 430%, ГСМ – на 272%, то становится совсем не сложно уяснить, почему дорожает буханка.
Зерно истины
Тем не менее, находятся люди, готовые объективные рыночные процессы конвертировать в свои политические дивиденды. Разумеется, не бескорыстно, коль дело разворачивается накануне больших выборов. В это горячее время наиболее предприимчивые политики седлают своих любимых «коньков».
Нынче первым в неравную борьбу с ростом цен на хлеб вступил Валерий Гартунг. Почти забытый деятель, стряхнув политическую пыль, организовал пикеты, отличающиеся больше шумом и пафосом, нежели массовостью. Массовости добиться оказалось затруднительно: свежи еще в памяти южноуральцев задумки Гартунга о «природной ренте»: каждый житель области уже «получил» свои тысячи долларов...
А депутат Челябинской городской Думы Деняев, сторонник Гартунга, на думском заседании вообще предложил коллегам принять резолюцию по поводу повышения цен на хлебобулочные изделия. На что председатель гордумы Сергей Комяков справедливо заметил, что тогда не худо бы уж принять целый пакет таких резолюций касательно цен на бензин, мясо, электроэнергию и так далее, поскольку дорожает все, ибо это есть процесс объективный. А против объективных факторов идти, как ни крути, сложно, даже если очень хочется прибавить в политическом весе.
Хлеб – драгоценность, им не сори
Между тем, давно придуман вполне реальный способ обезопасить население от резких скачков «хлебных» цен. Именно для этого в феврале 2004 года по распоряжению губернатора был создан областной резервный фонд зерна объемом в 100 тысяч тонн. Использовать «стратегический запас» предполагалось в мае-августе, поскольку как раз в этот период особо остро ощущается дефицит зерна, который и влечет за собой подорожание как сырья, так и конечного продукта. Тогда же специалисты продкорпорации разъясняли, что рост цен на хлеб в Челябинской области связан в первую очередь с тем, что за пределы Южного Урала мука и мучные изделия вывозятся в огромных количествах. О бюджетных затратах, связанных с созданием и хранением резервного фонда, главный куратор южноуральского села Андрей Косилов тогда умолчал…
И вот – резервный фонд задействован. Правда, не совсем так, как предполагалось и обещалось. Неприкосновенные зерновые запасы были проданы с элеваторов Варны и Бредов в Свердловскую область, Старый Оскол, некоторые регионы центральной России. Сделка, санкционированная первым вице-губернатором Андреем Косиловым, весьма сомнительна: областное правительство не стало дожидаться запланированных интервенционных торгов, когда рыночные цены на зерно гарантированно повышаются. В результате областной бюджет недополучил значительную сумму. А восполняться зерновой «стабфонд» будет уже по новым ценам, приподнятым в интересах крестьянства. Следовательно, бюджету – опять убытки. Выгода от проданного зерна, похоже, досталась лишь перекупщикам: предложений было мало, закупочные цены возросли. Отметим, что в других регионах России продажи пшеницы сдерживались, чтобы сохранить цены на прежнем уровне.
Распорядившись таким образом резервным зерновым фондом области, Андрей Косилов, впрочем, не ощутил тревоги за земляков. Он начал считать пшеницу в чужих закромах. Об одном забыл сообщить первый вице-губернатор широкой общественности: пшеница эта – исключительно твердых сортов. Хлеб из нее не пекут…