По ту сторону Мытищ
Три дня в Москве на театральном семинаре. Семьдесят два часа будто в другой стране — или на иной планете. В такой короткий срок впечатления всегда бывают калейдоскопичными, отрывистыми, особо яркими. Такими перенесу их и вам, читатели — в виде разрозненных картинок-наблюдений, внезапных фотокадров. Как в той классической новостной рубрике по телевидению — «No comments».
Молодой парень стоит в метро с табличкой на груди: «Помогите на протезы». Одет в просторный синий балахон с пустыми рукавами. При внимательном рассмотрении видно, что руки у него есть — просто он их не особо старательно прячет за спиной под балахоном. Время от времени мрачно высвобождает руки, сгребает накиданные в коробку деньги по карманам и снова застывает. Всё это проделывает не торопясь, не стесняясь и даже с достоинством.
Вот у него звонит мобильник. Он не спеша высвобождает руку, поворачивает табличку на груди другой стороной и говорит в телефон: «Да. Я занят. На работе. На работе».
***
Рекламные щиты на трассе, ведущей в аэропорт «Домодедово».
Слоган какой-то акционерной компании: «Взлёты без падений».
Реклама продажи аграрных участков: «Земля — это безопасно».
Пока едешь до аэропорта, сто раз поневоле усомнишься — может, не лететь?
***
Поездка на автобусе занимает десять минут, посадка в автобус — пятнадцать минут. Автобусы оборудованы автоматом-турникетом, садиться можно только в переднюю дверь, толпа у двери собирается огромная. Сделаны отдельные остановки для высадки пассажиров и отдельные — для посадки, чтобы в другие двери на халяву никто не пролез. Прибавьте к этому бесконечные «пробки» — и получите самый комфортный и быстрый транспорт в мире.Мужчина интеллигентного вида, в аккуратном пиджаке:
— Раньше — пять копеек и полнейшее тебе доверие с уважением, а теперь — пятнадцать рублей и каждый раз палкой турникета по жопке.
***
Водители маршруток (преимущественно южане) стоят возле своих машин с мегафонами и, перекрикивая друг друга, на ломаном русском зазывают пассажиров. Шум стоит страшный, ни слова не разобрать. Различается нечто сюрреалистическое: «Пэчной фазан, кому пэчной фазан?!». Тупо смотрю на табличку маршрутки и перевожу для себя: «Речной вокзал».
***
Музыкальная комедия в главном музыкальном театре страны. Автор сценария — местный актёр, композитор он же, аранжировщик он же, режиссёр — другой актёр. А что. Не лыком шиты, сами могём, зачем столько бабок на сторону платить постановочной группе. Юмор хуже уровня «бла-бла-шоу», почёсывание промежности и иже с ним, тупость и пошлятина неимоверные, вместо пения — фальшивый крик. Даже в затрапезном сельском клубе никогда такого не видел, а тут, в пятистах метрах от Красной площади, — пожалуйста. Зрителей — человек семьдесят, ко второму акту остаётся не больше двадцати. Шикарный пустой зал.
Главная шутка спектакля, который идёт в день выборов: герой подкрадывается к противнику сзади, прижимает к нему дуло пистолета; тот поднимает руки и испуганно говорит: «А я сегодня ещё не проголосовал». В зале никто не смеётся.
***
В супермаркете на кассе лежат разделители для товара — плоские палки, которыми покупатели отделяют на ленте-транспортёре свои покупки от чужих.
Сделаны эти разделители из прозрачного органического стекла с дырочками, и в них, рекламы ради, насыпаны зёрна настоящего дорогого кофе. Дух стоит дивный.
Старушка берёт разделитель, встряхивает, подносит к лицу, вдыхает с видимым наслаждением. Потом расплачивается на кассе за хлеб, манку и банку дешёвого кофейного суррогата.
***
Возле жилого дома на Соколе идёт небольшая стройка. Замечаю, что вся сторона дома, выходящего на стройку — в евроокнах.
— А как же, — говорит моя попутчица, — у нас только так. Всем ставят евроокна с двойным стеклопакетом за счёт компании, если рядом собираются что-то рыть или строить. Это ещё что! Жильцы другой стороны дома на эту компанию в суд подали, что им окна не сменили. Якобы до них шум тоже долетает. Так скандал был аж до мэрии. В итоге им тоже сменили, а теперь жильцы соседнего дома, говорят, зашебаршились. Разорятся строители, ох, разорятся!
***
Приглашаю в гости в Челябинск своего коллегу, молодого московского литератора.
— Так вы же в Сибири живёте, — говорит он задумчиво.
— В какой Сибири? Урал — моя родина! — ответствую ему.
Он ещё больше задумывается и в конце концов говорит:
— Знаете, Константин, для меня всё, что за Мытищами — это далеко, это Сибирь.